Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций. Елена Александровна Самоделова

искать».[286] Так даже семейные неурядицы получали поэтическую окрашенность, развивались по Блоковскому сценарию (у того он был жизненным), с аллюзией на заведомо литературные ситуации, но с самостоятельной концовкой.

      Из письма О. К. Толстой, матери последней жены поэта Софьи, адресованном Р. А. Кузнецовой 11 января 1926 г., известно намерение Есенина соблюсти давний обычай: «он все хотел заказать обручальные кольца и подарить ей часы, да так и не собрался…».[287] В. И. Эрлих уточнял: «Июнь 25 года. <…> Днем мы ходили покупать обручальные кольца, но почему-то купили полотно на сорочки. <…> (Софья Андреевна Толстая – его невеста.)».[288]

      Народные необрядовые песни и частушки о кольце

      Само кольцо играет важную этикетную роль в народном свадебном обряде; символика кольца очень распространена в свадебных песнях, а также в необрядовых любовных и семейных песнях с брачными мотивами. Например, в Константинове бытовала необрядовая песня литературного происхождения неизвестного автора прямо под таким названием – «Колечко» со стихами:

      Потеряла я колечко,

      Потеряла я любовь,

      А по этому колечку

      Буду плакать день и ночь.[289]

      О песне «Колечко» на сегодняшний день известно, что ранний текст варианта помещен на лубке 1893 г.; сюжет послужил источником для одноименного стихотворения М. И. Ожегова (1860–1931), опубликованного в «Песеннике “Колечко”» (М., 1896, с. 20).[290] Имеется также не подкрепленное отсылкой к первоисточнику мнение фольклориста Ю. М. Соколова:

      «Чудный месяц» и «Колечко» были написаны Ожеговым в 1884 г. Музыка для слов была составлена пользовавшимся большой известностью в московской купеческой и мещанской среде композитором Сурминым, сыном хозяина одного из трактиров на Трубной площади.[291]

      В Константинове бытуют и такие необрядовые песни, в которых, наоборот, обручальный перстень становится безмолвным свидетелем гибели человека, которому он подарен не по узаконенному церковному обряду венчания, а минуя его и вместо него. Однако именно ложная заместительная функция обручения в лесу привела героиню к трагедии в песне литературного происхождения неизвестного автора «За грибами в лес девицы…», в которой имеются строфы об обручальном перстне:

      Парень с клятвой роковою

      С руки перстень снял,

      Пояс шелковый и перстень —

      Все он ей отдал.

      <…>

      Золотой перстень с камнями

      На руке блеснул,

      Пояс, другом подаренный,

      Шею перетянул.[292]

      В других районах Рязанской обл. продолжают бытовать разнообразные необрядовые песни с символикой обручального перстня. Самые широко распространенные сюжеты таких песен могли быть известны Есенину. Например, песня «Кого нету, того очень жаль-жаль» с магическим мотивом вызывания образа любимого: «На прощанье мне милый // Оставил мне подарок – // Перстень новый золотой.

286

С. А. Есенин в воспоминаниях современников. Т. 2. С. 266. То же: Сергей Есенин в стихах и жизни: Воспоминания современников. С. 446.

287

Цит. по: Сторожакова Л. Мой роман с друзьями Есенина. Симферополь, 1998. С. 70.

288

Сергей Есенин в стихах и жизни: Воспоминания современников. С. 419.

289

Панфилов А. Д. Константиновский меридиан: В 2 ч. М., 1992. Ч. 1. С. 243.

290

См.: Бюллетени Государственного литературного музея. № 4. Лубок. Ч. 1. Русская песня / Сост. и коммент. С. А. Клепикова. М., 1939. С. 118; см. также: Фольклорные сокровища Московской земли: В 5 т. М., 1998. Т. 2. Традиционные необрядовые песни / Коммент. Е. А. Самоделовой. С. 407.

291

Русский фольклор. М., 1932. Вып. IV. С. 56.

292

Панфилов А. Д. Указ. соч. Ч. 1. С. 245.