Пиранья. Озорные призраки. Александр Бушков

будто есть выбор… Ты, как благонамеренный житель, возвращаешься домой. А я посмотрю, что он будет делать. Если выманишь девочку в какой-нибудь ночной кабачок, свет у себя не гаси – сигнал, значитца…

      Мазур кивнул, вышел из-за угла и с самым беззаботным видом направился к «Ниагаре». В машине все так же алел огонечек – водитель не шевельнулся при его появлении, не полез из машины (американской, не первой молодости), из окна так и не показалось никакого смертоубийственного оружия. И все равно, неприятно было шагать к черному ходу, повернувшись спиной к неведомой опасности. Разумеется, если это и в самом деле была опасность – мало ли какие бывают совпадения и случайности…

      Он достал старомодный ключ, но дверь оказалась незапертой, а в кухне горел свет и на лестнице тоже. Мазур заглянул в кухню: мистер Джейкобс, привычно опершись затылком о стену, спокойно похрапывал. Обе бутылки были пусты. Очередной этап размеренного пития, до утра уже не проснется, хоть все из дома вынеси – правда, выносить практически и нечего…

      По-хозяйски погасив в кухне свет, Мазур направился к лестнице.

      Гвен возникла у верхней ступеньки, когда он был уже на полпути, подбоченилась и спросила требовательноукоризненно:

      – Где ты болтался? Половина двенадцатого ночи…

      На ней был короткий махровый халатик, та самая неразрешимая загадка природы: никто так и не доискался, то ли полотенца шьют из халатов, то ли халаты из полотенец… А голосок звучал так естественно и озабоченно, что Мазур на секунду всерьез задумался, какое бы убедительное оправдание произнести, чтобы прокатило. И тут же опомнился. Фыркнул:

      – Боже, как умилительно… Со всеми классическими интонациями законной жены… Чему обязан такой заботе?

      – Мы как-никак соседи, – сказала она безмятежно. – Начинаешь беспокоиться, когда время к полуночи, а тебя нет…

      Мазур, опустив глаза, окинул себя беглым взглядом. После визита в «авторемонтную мастерскую» они с Лавриком старательно друг друга отряхнули, так что темные брюки и черная майка не носили особенных следов недавней вылазки.

      – Засиделись с работодателем, – пожал он плечами, обошел девушку и отпер дверь своей комнаты.

      А вот закрыть ее за собой не успел – Гвен бесцеремонно вошла следом, оперлась на притолоку – в довольно изящной позе, надо сказать, – и уставилась на него каким-то странным взглядом, вроде бы вовсе не означавшим, что она первая намерена завязать самую тесную дружбу.

      Оглядев ее, Мазур покачал головой:

      – Бог ты мой, какая ситуация: добропорядочная девушка в полночь в комнатушке странствующего матроса… Как прикажете понимать?

      – Во что ты вляпался?

      – Я? – поднял брови Мазур, машинально окинув взглядом свои ничем не запачканные спортивные туфли.

      – Ну не я же! Четверти часа не прошло, как заходил твой дружок. Типчик…

      – Ты о ком? – с искренним недоумением спросил Мазур. – Как он назвался?

      – Никак. Но он тебя определенно знает. Он ведь так и сказал – что пришел навестить