Шустрое ребро Адама. Дарья Калинина

как же вы тогда узнали, по какому телефону нам звонить? – насторожилась Мариша.

      – А она на несколько минут пришла в себя, продиктовала чей-то телефон, вроде бы сестры, и снова забылась. Так вы приедете?

      – Конечно! – закричала Мариша. – Диктуйте адрес.

      Больница была за тридевять земель, на проспекте Ветеранов. Чтобы туда добраться, Марише и ее маме понадобилось без малого час, за который они сто раз мысленно успели похоронить сестру и тетку.

      – Что же ты про Валериана не спросила, – укоряла Маришу Тамара Ильинична. – Вдруг он тоже там лежит?

      – Ну и пусть лежит, он нам больше не родня.

      Наконец они добрались до больницы, поднялись по наклонному заасфальтированному подъему наверх ко входу и ворвались в просторный прохладный холл. Тамара Ильинична первой успела к справочному окошку, пока Мариша еще должна была запереть машину.

      – Она в травматологии! – крикнула Тамара Ильинична дочери через весь холл, увидев, что та входит в стеклянные двери.

      Больные, которые неспешно прогуливались по холлу и рассматривали витрины многочисленных ларьков, испуганно встрепенулись. Но двум родственницам пострадавшей было не до них. Они мчались к лифту. Выпихнув оттуда какого-то инвалида на коляске, они нажали кнопку нужного этажа и выжидательно уставились друг на друга.

      – У нее состояние средней тяжести, – наконец сказала Тамара Ильинична.

      Наконец лифт остановился, и женщины заметались от одной двери к другой, так как Тамара Ильинична забыла номер палаты – то ли пять, то ли пятнадцать, то ли двадцать пять. Пятнадцатая палата пустовала, двадцать пятой не было вовсе, оставалась только пятая. Там лежала только одна больная, и в обмотанном бинтами существе они узнали Серафиму Ильиничну.

      – Точно, это она, – сказала Тамара Ильинична. – Палата номер пять, я теперь вспомнила. Боже мой, что же это с ней? Она попала под машину?

      И действительно, тело, распростертое перед ними на кровати, было на две трети замотано бинтами.

      – Какой ужас! – прошептала Тамара Ильинична. – Ей не выкарабкаться.

      В это время в палату вошел невысокий, средних лет мужчина с жидкими черными усиками и уютной лысинкой. В руках он держал букет цветов. Удивленно покосившись на Маришу и Тамару Ильиничну, он поставил цветы на тумбочку у кровати больной. Женщины посмотрели на него не менее удивленно. Этот мужчина был им явно незнаком.

      – Позвольте, – обратился к ним мужчина. – Вы знакомые Киры?

      – Что, простите? – переспросила Мариша, никакой Киры среди ее знакомых не было уже больше двадцати лет.

      – Ну, вы сидите возле моей жены и плачете, я и подумал…

      – Вашей жены?! – в ужасе воскликнула Мариша.

      Ужаснулась она тому, что если Валериан был дрянь, то по крайней мере с ним было не стыдно показаться в обществе. А новое приобретение тетки даже для этого не годилось.

      «Нельзя же в самом деле кидаться на первого встречного, даже если поссорилась с мужем и тебе грозит развод», –