Тысяча и одна ночь. Том III. Эпосы, легенды и сказания

Что же касается до его сестры, Нузхат-аз-Заман, то она, покинув своего брата Дау-аль-Макана, вышла из хана, где они жили в Иерусалиме, и, завернувшись в плащ, пошла, чтобы кому-нибудь услужить и купить брату жареного мяса, которого ему захотелось. И она вышла, плача, и не знала, куда направиться, и сердце ее было обеспокоено и пребывало у брата. И она вспомнила близких и родину и стала молить Аллаха великого, чтобы он отклонил это испытание, и произнесла такие стихи:

      «Спустилась на землю ночь,

      И вновь взволновала страсть

      Недуги во мне мои, и боль шевелит тоска.

      Печаль расставания в душе поселилась,

      И ввергнута в небытие любовью и страстью я.

      Волнует любовь меня, сжигает тоска меня,

      А слезы открыли то, что прежде скрывала я.

      Не знаю, как хитростью добиться сближения,

      Чтоб слабость и хворь мою могла удалить она.

      Ведь в сердце моем огни тоской разжигаются

      И пламенем адских кар терзают влюбленного,

      Хулящий меня за все былое! Довольно уж,

      Что приговор я терплю, каламом начертанный.

      Любовью моей клянусь, вовек не утешусь я,

      А клятва людей любви правдива всегда была.

      Рассказчикам про любовь скажи обо мне, о ночь,

      И, зная, свидетельствуй, что я не спала совсем».

      И затем Нузхат-аз-Заман, сестра Дау-аль-Макана, заплакала и пошла, оглядываясь направо и налево, и вдруг видит старика, едущего из пустыни, и с ним пять человек арабов-кочевников. И этот старец оглянулся на Нузхат-аз-Заман и увидел, что она красива, а на голове у нее рваный плащ, и, удивленный ее красотою, сказал про себя: «Поистине, это красавица, ошеломляющая ум, но она живет в грязи! И будь она из жительниц этого города или чужестранка, мне не обойтись без нее!»

      И старец следовал за нею понемногу, понемногу, пока не встретился ей на пути в одном узком месте. И он кликнул ее, чтобы спросить, что с нею, и сказал: «О доченька, ты свободная или невольница?» И, услышав его слова, девушка посмотрела на него и воскликнула: «Заклинаю тебя жизнью, не причиняй мне новых печалей!» А старец сказал: «Мне досталось шесть дочерей, и пять из них умерли, а одна жива, и она моложе всех годами. Я подошел к тебе спросить, из этой ли ты страны, или чужеземка, я хочу взять тебя и приставить к ней, чтобы ты развлекала ее и она забыла бы с тобою печаль по сестрам. И если у тебя никого нет, я сделаю тебя как бы одной из них, и ты станешь подобна моим детям».

      Услышав эти речи, Нузхат-аз-Заман подумала: «Быть может, я буду в безопасности у этого старца», а затем она опустила голову от стыда и сказала: «О дядюшка, я дочь арабов, чужеземка, и у меня есть больной брат. Я пойду с тобою к твоей дочери с условием, что буду у нее днем, а ночью стану уходить к брату. Если ты примешь это условие, я пойду к тебе, так как я чужеземка и была великой в своем народе, но стала униженной и презренной. Я пришла с братом из стран аль-Хиджаза и боюсь, что мой брат не знает, где я».

      Услышав ее слова, кочевник сказал про себя: «Клянусь Аллахом, я получил то, что хотел!», а затем он обратился к ней