В поисках утраченного клада. По следам скифского золота и сокровищ крестоносцев. Филипп Эльмих

      – Газета? – орал он в трубку. – Газета, спрашиваю?

      – Да, – сказал я, – газета.

      – Тогда мне к вам, – обрадовался он, – мы тут клад нашли.

      Сами понимаете, что бывает с нормальным человеком, когда он такие чудесные слова слышит. Худо бывает с человеком. Вот и я вздохнул и подумал: приехали, только клада на мою бедную головушку и не хватало. Но тот, на проводе, о моих сомнениях ничего не знал, поэтому рапортовал мне строго и четко:

      – Значит, так. Клад золотой.

      Час от часу не легче, подумал я, еще и золотой. Нам тут только золотого клада не хватало. Небось, медь или латунь, в лучшем случае бронза. Золотые клады – это, знаете ли, редкость. Их простые смертные не находят. Но мужик в трубке был непреклонен.

      – Да, совершенно золотой…

      – Вам бы в музей, – сказал я удрученно, – там вам помогут и документы оформят.

      – В музее мы уже были, – ответил он с ненавистью, – послали нас в вашем рассаднике культуры. Так что одна дорога – в газету.

      Я вздохнул, положил перед собой блокнот и приготовился записывать. Хоть пару раз в год, но посещали нас сумасшедшие разного толка, которые обещали предоставить науке золотые клады. Приходили с картами, где против какой-нибудь деревеньки стоял черный жирный крест со словами «копать тут от третьего столба»; приходили и старушки, получающие нищенскую пенсию, те больше доносили слухи, ожидая, что мы всей редакцией возьмем в руки лопаты и  заступы и пойдем ворошить прошлое, хотя труд наш будет безрезультатен. Бабушки надеялись на премию от клада. Их понять можно. На такую пенсию и кошка не проживет. Но этот мой собеседник процентами от клада совсем не интересовался. Он был напорист и очень жизнерадостен.

      – Мил человек, – орал он с воодушевлением, – тут история такая, что по телефону бессмысленно. Приезжайте, а? – И, предотвращая единым махом мой отказ: – Приезжайте, я вам машину пришлю.

      – А кто вы? – тупо спросил я, все еще надеясь отвертеться.

      – Кузькин я, – радостно сказала трубка, – предприниматель. Приезжайте, а то зря только время переводим.

      – Ладно, – вздохнул я, поняв, что от настойчивого мужика никак не отделаться. – Присылайте.

      – Хорошо, – обрадовался он, – сейчас и пришлю. Ждите.

      И трубка огласилась прерывистыми гудками.

      Ах ты, думал я с отчаянием, вот ведь жук! Даже не дал телефона своего записать. Сразу машину эту поганую подал. Теперь сиди и жди, будто у меня других дел нет, чтобы по ложному вызову черт знает куда ехать. Не было печали… И только я хотел к главреду податься, как дверь открылась и на пороге появился наш ответственный секретарь.

      – Ну, – говорит секретарь, – поезжай.

      – А ты откуда знаешь? – спрашиваю с противным холодком между лопаток.

      – Да уж знаю, это я к тебе его и перенаправил. Поезжай, поезжай, – добавил, поцеживая папироску, – не прогадаешь. Кузькин – он хороший мужик, правильный, зря волну гнать не будет.

      – А ты, – спрашиваю, – откуда знаешь?

      – Да он же руководитель СМУ, ему по должности шутить не положено. Если говорит, что клад, так и есть – клад.

      – Хорошо, – сказал я ледяными губами, – поеду, если это редакционное задание.

      – Считай, что задание и от других дел ты временно освобожден.

      Тут и машина подошла. Мощная такая машина, вся зеленая, по виду совершенно армейская. И шофер в кожанке и синем берете выглянул из кабины и помахал мне рукой. Мол, иди сюда, журналист, повезу. Я сел. Шофер рванул с места, и машина с урчанием поползла вперед. Так ползла она и ползла, пока не вырвалась за городскую черту.

      – Э, – забеспокоился я, оглядываясь по сторонам, – куда это вы меня везете?

      – К Кузькину, – отрывисто сказал шофер и ничего больше объяснять не стал.

      А окраины тем временем сменились дикими совершенно ландшафтами с пустырями и строительными кранами, желтой глиной на обочинах и глубокими канавами с ледяной рыжей водой. Потом в прошлое ушли и эти канавы и краны, а их место заняли пустые поля, луга с жухлой осенней травой и сизые домики деревень. Так оно теперь и менялось: деревни – лес, деревни – лес, и шоссе все дальше и дальше уводило от города.

      – Долго еще? – в отчаянии спросил я у неразговорчивого водилы.

      – Дак с четверть часа.

      Он не лгал. Минут через пятнадцать машина свернула с шоссе, проехала немного по узкой глинистой дороге и затормозила у развалин дома. Левая часть былой лепоты была уже полностью снесена, справа торчали полторы стены и яма. У этих стен нас поджидал седой мужчина в зеленой ветровке.

      – О, – обрадовался он, точно ничего лучшего в жизни и не желал, – приехали! – и не дожидаясь, что вылезу и поздороваюсь, сразу добавил: – Я Кузькин, Олег Георгиевич, сейчас вас в курс дела введу.

      Кузькин вытащил меня из машины и поволок за собой. Все происходило с такой скоростью, что я не успевал даже думать, просто шел за ним и глядел по сторонам. Стройка как стройка, ничего оригинального.

      – Вот, –