Ураган мысли. Вадим Проскурин

кухню. Вот я наливаю воду из-под крана в пустую бутылку из-под водки, а Егор сидит за столом с сигаретой в руке. Вот я делаю руками магические пассы, говорю: «Крибле-крабле-бумс» – и глупо ухмыляюсь. Егор смеется, а в бутылке по-прежнему вода. Я искренне возмущаюсь, я хочу, чтобы в бутылке было вино. Я сбивчиво объясняю Егору, что теперь могу творить чудеса, а он соглашается со мной и смеется. Я тоже смеюсь. Я говорю на этот раз: «Рэкс-пэкс-пэкс», – и Егор закатывается в хохоте.

      А потом я вижу, что в бутылку теперь налито нечто красное. Я отпиваю – это вино. Егор отпивает, соглашается, что это вино, и говорит, что пустых бутылок на кухне много, а вина мало. Я делаю много-много вина, литра два-три. Появляется Пашка, мы квасим. Потом провал в памяти, и следующий кадр – лежу около дивана и страдаю от жажды.

      Я заметил, что больше не страдаю от похмелья, и, как, только это осознал, оно вернулось и навалилось с новой силой. Я мысленно цыкнул на алкоголь, разлагающийся на составные части в моей крови, и он куда-то делся. Мне показалось, что он обиженно скулит что-то неразборчивое.

      Я оглядел себя мысленным взором и понял, что небрит, помят и растрепан и выражение лица у меня тоже помятое. Теперь стало понятно, почему аудитория встретила мою речь улыбками. Заходит, понимаете ли, в аудиторию опоздавший мальчиш-плохиш только что из-под стола, с красными глазами, и начинает излагать свои насквозь еретические философские взгляды, даже не удосужившись вытащить узел галстука из-под уха. Прямо-таки иллюстрация того, каким не надо быть российскому студенту. Я покраснел. Я подумал, могу ли усилием воли привести себя в приличный вид, и решил, что, независимо от ответа, это делать не надо. Если я без видимых причин превращусь из иллюстрации плохого студента в иллюстрацию хорошего, это вызовет, мягко говоря, удивление.

      Поэтому я ограничился тем, что поправил галстук, разгладил наиболее вызывающие складки моего костюма и укоротил на треть щетину, буйно проросшую на моем лице. Я огляделся по сторонам, и вовремя, Андрей как раз закончил свою речь.

      Отрепьев спросил, кто еще хочет высказаться, и, совершенно неожиданно, высказаться пожелала Маринка. Она сказала примерно следующее. Да, конечно, истинно православный человек не должен сомневаться в существовании Бога, он даже не должен задумываться об этом. Но философ тем и отличается от нормального человека, что задумывается о тех вещах, о которых обычный человек не стал бы задумываться. А когда человек задумывается о том, о чем ему не стоило бы задумываться, человек может додуматься до чего угодно. Да, Игорь наговорил много лишнего. Но любой человек, который учится, совершает ошибки; как говорится, не ошибается только тот, кто ничего не делает. А Игорь не философ, он учится быть философом, как и все мы. Игорь попытался самостоятельно осмыслить вопросы бытия Божьего, и, пусть он и пришел к неверным выводам, Андрею не стоило переходить наличности и так резко высказываться (он, значит, перешел на личности? Прослушал…). Как Андрей ни пытался, он так и не смог ничего