Черный всадник. Владимир Малик

что сможем сделать. – Нужны гораздо большие силы…

      – Я тоже так думаю, – сказал Роман. – У Яненченко сотни татар…

      Арсен молчал, понимая, что решающее слово за ним. В первое мгновение он готов был сразу же броситься вслед за своими, но слова Гурко охладили его пыл. Действительно, что они впятером сделают? Да и припасов на дорогу у них нет никаких – ни сухарей, ни сушеного мяса, ни сала. Даже пороха маловато. И вместе с тем сердце его разрывалось при мысли, что Златка в руках людей, которые не привыкли считаться с девичьей красой и молодостью. Для них это был товар, ценившийся на восточных рынках дороже всего.

      Он колебался.

      – Как же теперь быть, батько Семен? – спросил наконец Арсен.

      – Трудно тут что-либо советовать, – ответил Гурко. – Вернее, не трудно, а опасно… Как бы не ошибиться…

      – И все-таки мы должны на что-то решиться.

      – Безусловно… Поскольку впятером мы не поможем нашим, то нам нужно немедля мчаться в Сечь. Если, конечно, там есть друзья, которые захотят пособить вам…

      – Друзья есть.

      – Вот и добре. Поездка в Сечь, а потом в Корсунь займет не более десяти дней… Пусть даже две недели… Но и отсюда до Корсуня нам добираться дней пять… Так что за это время, можно думать, с твоими родными, Арсен, ничего не случится. К тому же не забывайте, что с ними Якуб, Младен, Ненко. Мне кажется, они найдут какую-нибудь возможность вступиться за Златку и за всех остальных…

      – Я тоже на это надеюсь, – согласился Арсен. – А как ты думаешь, Роман?

      – Без запорожцев нам не обойтись, – коротко ответил дончак.

      – Ну, если так, тогда покормим коней – и айда в дорогу! Путь не близкий, а время не ждет.

      Палий

      1

      Заметенная снегами Сечь показалась путникам совсем безлюдной. На площади – ни одной живой души. Возле церкви, войсковой канцелярии и возле оружейной, где всегда околачивались те, кому нечего было делать, тоже никого. Только на башнях маячили часовые да из широких, обмазанных глиной труб над приземистыми куренями лениво поднимались в мглистое сизое небо голубые утренние дымки.

      У Арсена возникло опасение: вдруг он не застанет близких друзей в Сечи? И обычно-то на зиму многие разбредались кто куда мог. А сейчас… За годы войны исчерпались запасы хлеба, казацкие хозяйства пришли в упадок, с Украины почти никакого подвоза, и братчики, у кого была собственная хата-зимовник или было к кому податься – к родным, знакомой вдовушке или просто в наймы к своему же, но богатому братчику-запорожцу, – после победы над янычарами и выборов кошевого разошлись из Сечи.

      И все же он не ожидал, что Сечь так опустеет. Что же случилось? То ли все вымерли, то ли черт их забрал? Хорошо еще, если в курене наберется какая-никакая сотня казаков…

      Друзья привязали лошадей к коновязи и зашли в Переяславский курень. Здесь было полутемно, так как замурованные морозом маленькие окошки пропускали немного света. В печке и лежанке потрескивали дрова. На нарах, несмотря на позднее утро, храпели десятка два или три запорожцев. А те,