Девственная селедка. Екатерина Вильмонт

клонит в сон. Может, пойдем уже?

      – Идите, ребята, я расплачусь.

      – Ну что ж, пойдем, Олежек, я тогда телевизор посмотрю. Спокойной ночи, Родя.

      – Сладких снов, красавица.

      Они ушли. Надо завтра же купить Олегу торт. А мальчишка, похоже, живет в главном корпусе. Отдельно. Он встал и направился к ее столику.

      1987 год

      Утром Ева спросила:

      – Бабусь, а Георгий Иванович что, не придет сегодня?

      – А тебе зачем?

      – Он интересный человек… И еще мне его жалко.

      – Ой, гляди, девка, не пара он тебе.

      – Да что ты, бабусь! Я просто по-человечески… ты ж вот тоже его жалеешь…

      – Мне можно, я старая. А он нынче в район пошел, ему ж в милиции отмечаться надо. Да и баба у него там…

      – А, понятно. Бабусь, а научи меня твои оладушки печь. Вкусные уж очень.

      – Зачем это? – засмеялась бабка. – Кого кормить-то думаешь?

      – Подружек там, ну и Платона…

      – Ишь ты… А у тебя часом карточки его нет?

      – Есть, – покраснела вдруг Ева.

      – Покажешь?

      Ева вытащила из сумки учебник, где между страничками лежала цветная фотография Платона. Она рада была переменить тему, а то и так почти выдала себя.

      – Вот, бабусь, смотри.

      Варвара Семеновна обтерла руки полотенцем и взяла фотографию.

      – Ишь какой… Красивенький… Любезный… Гладкий… А он работает, учится?

      – Работает. Он экономист-международник.

      – А это что еще за зверь такой? Что делает?

      – Я, бабусь, сама не знаю. Вроде занимается международной экономикой.

      – Зарабатывает хорошо?

      – Я не спрашивала.

      – Ну а с родными он тебя знакомил?

      – Нет пока.

      – Любит он тебя?

      – Говорит…

      – Ой, девка, будь поосторожнее с таким… На него небось бабы вешаются. Неспокойно мне что-то…

      – Почему, бабусь?

      – Да мать твоя шалавая разве углядит за тобой?

      – Бабусь, мне уж двадцать лет, я взрослая.

      – Вот замуж выйдешь, тогда и будешь взрослая.

      – А если я вообще замуж не выйду? – звонко рассмеялась Ева.

      – Это как? В девках останешься? Не приведи господь. С мужем-то хорошо жить, сладко, особливо ежели любимый…

      Значит, я Платона не люблю? Никакой сладости я пока не почувствовала. Правда, говорят, это приходит с возрастом.

      – Но без мужа – ни-ни. Последнее дело, по рукам пойдешь. Как мать твоя беспутная. Тьфу!

      – Неправда, мама хорошая, и муж у нее теперь хороший.

      – Значит, скоро бросит ее.

      – Бабусь, зачем ты так?

      – А чего ж она к матери мужа-то не привезла показать? Даже и не сообщила, что замуж вышла.

      – Она на тебя обижена.

      – На обиженных воду возят! И где такое видано, чтобы на мать родную обижаться? Ладно, заболталась я с тобой тут. Ты вот что, девка, к курям наведайся, может яичко свеженькое скушаешь.

      Ева поняла, что бабка не хочет продолжать разговор.

      Целый