Между Европой и Азией. История Российского государства. Семнадцатый век. Борис Акунин

в польском платье, а Дмитрий, тоже переодевшись в нерусский наряд, танцевал с женой (о ужас!) нерусские танцы.

      Празднества продолжались несколько дней, а тем временем шли последние приготовления к перевороту.

      Переворот

      У заговора было несколько причин. Во-первых, возмущение «исконного» боярства тем, что ему пришлось потесниться. Главные места в Думе теперь занимали худородные приверженцы Самозванца из числа перебежчиков, а после свадьбы появилась новая опасная фигура в лице царского тестя. Во-вторых, многих раздражали новации – пристрастие Дмитрия ко всему иноземному и нарушение древних обычаев. Главная же причина безусловно заключалась в том, что сомнительная власть в отличие от власти, освященной стариной, всегда вызывает искушение ее свергнуть. Рано или поздно находится честолюбец, который начинает примеривать корону на себя.

      Такой честолюбец в окружении Дмитрия имелся: князь Василий Иванович Шуйский, один из знатнейших бояр, глава большого и сильного рода, человек огромной хитрости и изворотливого ума. Он потихоньку собирал вокруг себя тайных врагов Самозванца. Заговорщики ждали лишь удобного момента для удара.

      Свадебные торжества создали идеальную ситуацию для исполнения их замысла.

      Дмитрий от радости утратил бдительность (которой у него и так было немного), а обстановка в городе стала взрывоопасной – москвичи находились в большом озлоблении на пришельцев с Запада.

      Как мы знаем, столкновения горожан с поляками происходили и прежде. Самодовольство спутников Мнишека переполнило чашу терпения. Шляхтичи и наемники были повсюду. Они вели себя шумно и задиристо, приставали к женщинам, чуть что хватались за оружие. Из-за свадебных гуляний город был переполнен пьяными – как поляками, так и русскими.

      Беспорядки начались 14 мая, когда слуга Адама Вишневецкого поколотил москвича и потом огромная толпа чуть не разнесла двор польского князя. На следующий день чужаки на улице оскорбили боярыню, и опять по улицам бродили возмущенные толпы, гудел набат. Обстановка накалилась до такой степени, что царь расставил по городу в местах возможных столкновений усиленные караулы из стрелецких сотен и солдатских рот – не для собственной безопасности, а для защиты поляков. Уверенный в народной любви, Дмитрий за себя не опасался.

      Шуйский решил, что пора действовать.

      Возмущение горожан действительно было направлено не против царя, а против иноземцев, но заговорщики и не собирались устранять Самозванца руками толпы. Их план был хитрее.

      «Площадь» требовалась лишь для отвлекающего маневра; переворот должны были осуществить другие люди.

      Дмитрий собирал силы для грядущей войны с турками, и близ Москвы стояло лагерем дворянское ополчение с Новгородчины. В этой области у рода Шуйских издавна было много сторонников. Из числа новгородцев князь Василий и набрал добровольцев. Их было всего две или три сотни, но больше и не требовалось.

      Правда, царский дворец днем и ночью охраняли иноземные