Чёрный кобель Жук. Михаил Кликин

свет ночника напоминал ему свечение горящей лучины, и казалось Фёдору, что перенесся он в свое детство, во времена, когда оголодавшие за зиму волки подходили близко к деревне, и в каждом доме было ружье, а мужики старались не ездить по-одиночке, всегда собирались в город большим обозом, вооружались, брали с собой факелы…

      «…баю-баюшки-баю, не ложися на краю…»

      Чудился ему матушкин голос, и скрип колыбели, подвешенной на крюке к потолочной балке. И делалось ему страшно.

      Сорок лет не было тут волков.

      А вот надо же – вернулись.

      «…придет серенький волчок, и укусит за бочок…»

      – Спи, – хрипло говорил Фёдор. – Сюда они никак не доберутся.

      А сам думал: ой, доберутся! дай только время…

      Дюжина жилых дворов, но ружья нет ни в одном…

      Утром Фёдор Иванович долго одевался, подвязывал к поясу тяжелый острый тесак в войлочных ножнах; пригладив волосы, нахлобучивал на голову облезлый, давно потерявший форму треух, надевал на валенки широкие лыжи и, подперев дверь палочкой, отправлялся в перелески за материалом. Чёрный Жук скакал рядом, хватая горячей розовой пастью искрящийся снег. Фёдор Иванович смотрел на него и думал, что собаку держать хорошо – и веселей с ней, радостней, и на душе спокойней.

* * *

      Зима кончилась только в апреле – и вроде бы, в одну ночь. Вечером еще вьюга мела, а утром, глядь – отяжелевший снег просел, бревенчатые стены изб потемнели от влаги, мелкая серая морось укрыла далекий лес.

      Фёдор Иванович проснулся больным – ненастье ломило кости. Он долго возился, не желая выбираться из-под ватного одеяла, но потихоньку заползающий в постель холод заставил его подняться. Он накинул на плечи фуфайку, сунул ноги в размятые валенки, вкусно зевнул – и обмер.

      Между печью и диваном, там, где Жук частенько складывал свою добычу, лежало нечто темное, похожее на изломанное тельце ребенка.

      Фёдор Иванович охнул.

      Чёрный кобель Жук поднял голову и приветливо замахал хвостом.

      – Что ж ты наделал? – застонал Фёдор Иванович. И осекся, спохватившись.

      Откуда бы здесь, в глухой деревне, еще и в эту пору, взяться ребенку? Тем более, такому маленькому. Да и дом-то был заперт. Разве только на двор мог выйти Жук, недавно научившийся открывать двери лапой. На двор – но никак не на улицу.

      Или же?..

      – Откуда ты это приволок?

      Пёс, по хозяйскому голосу чуя неладное, вжался в пол.

      – Кто это?..

      Нет, не ребёнок. Но, вроде бы, и не зверь.

      Долго приглядывался Фёдор Иванович к задушенному кобелём созданию, не решаясь тронуть его ни рукой, ни ножом. Потом оделся, выбежал из избы. Вернулся через пять минут, таща за собой хмурого соседа.

      – Вон, сам погляди, Семёныч.

      С двух сторон подошли они к маленькому тельцу. Нависли над ним.