Тысяча и одна ночь. Том XIV. Эпосы, легенды и сказания

в себе все эти качества вместе с избыточной красотой и изнеженностью, и сказал о ней поэт:

      Вот та, кого целый век забыть я стремился,

      Но все ж не склонялся к тем, кто не был к ней близок,

      Подобна она луне во всем своём облике,

      Прославлен её творец, прославлен создатель!

      И если свершил я грех великий, любя её,

      То нет на раскаянье мне больше надежды.

      Бессонным из-за неё, печальным, больным я стал,

      И сердце смущённое о ней размышляет.

      Сказала она мне стих (а знает его лишь тот,

      Кто рифмы передаёт и доблестен в этом):

      «Известна ведь страсть лишь тем, кто сам испытал её,

      И знает любовь лишь тот, кто сам с ней боролся».

      И Нур-ад-дин с девушкой провели ночь до утра в наслаждении и радости…»

      И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

      Восемьсот семьдесят пятая ночь

      Когда же настала восемьсот семьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что Нур-ад-дин с девушкой провели ночь до утра в наслаждении и радости, одетые в одежды объятий с крепкими застёжками, в безопасности от бедствий ночи и дня, и спали они в наилучшем состоянии, не боясь при сближении долгих толков и разговоров, как сказал о них поэт превосходный:

      Посещай любимых, и пусть бранят завистники –

      Ведь против страсти помочь не может завистливый.

      И Аллах не создал прекраснее в мире зрелища,

      Чем влюблённые, что в одной постели лежат вдвоём.

      Обнялись они, и покров согласья объемлет их,

      А подушку им заменяют плечи и кисти рук.

      И когда сердца заключат с любовью союз навек,

      По холодному люди бьют железу, узнай, тогда.

      О хулящие за любовь влюблённых, возможно ли

      Поправленье тех, у кого душа испорчена?

      И когда дружит хоть один с тобой – он прекрасный друг.

      Проводи же жизнь ты с подобным другом и счастлив будь!

      А когда наступило утро и засияло светом и заблистало, Нур-ад-дин пробудился от сна и увидел, что девушка уже принесла воду. И они с девушкой умылись, и Нур-ад-дин совершил надлежащие молитвы своему господу, и затем девушка принесла ему то, что было под рукой из съестного и напитков, и Нур-ад-дин поел и попил. А после этого невольница сунула руку под подушку и вытащила зуннар, который она сделала ночью, и подала его Нур-ад-дину, и сказала: «О господин, возьми этот зуннар». – «Откуда этот зуннар? – спросил Нур-ад-дин. И девушка сказала: «О господин, это тот шёлк, который ты купил вчера за двадцать дирхемов. Поднимайся, иди на рынок персиян и отдай его посреднику, чтобы он покричал о нем, и не продавай его меньше, чем за двадцать динаров чистыми деньгами на руки». – «О владычица красавиц, – сказал Нур-ад-дин, – разве вещь в двадцать дирхемов, которая продаётся за двадцать динаров, делают в одну ночь?» – «О господин, – ответила девушка, – ты не знаешь цены этого эуннара. Но пойди на рынок и отдай его посреднику, и, когда посредник покричит о нем, его цена станет тебе ясной».

      И тогда Нур-ад-дин взял у невольницы зуннар