Овернский клирик. Андрей Валентинов

этого паренька пришлось бы очень к месту. Толпа продолжала шуметь, и я понял, что меня попросту не услышат. Да и что я смогу сделать? Подходить к каждому, объяснять, класть руки на плечо?

      Мелькнула мысль немедленно идти к архиепископу. Я уже начал пробираться через толпу, нащупывая под ризой свиток, открывающий все двери, но вовремя остановился. «Волка» прислали в подарок – в подарок монсеньору Рене. И прислал Его Светлость – власть светская власти духовной…

      Я вновь оглянулся, надеясь, что кто-то из моих ребят уже возвращается, и тут взгляд зацепился за знакомый белый цвет. Белая риза! Я сделал шаг вперед и понял: это не Ансельм, не Пьер – незнакомый монах, уже пожилой, с большим наперсным крестом на груди. Подумав несколько мгновений, я решился и поспешил к нему:

      – Приветствую тебя, брат!..

      Он тоже заметил меня. У монаха оказался типичный окситанский выговор и характерное для южан «ты» – так они обращаются даже к епископам.

      – Рад вас видеть, – я замешкался, подбирая слова на «ланг д'ок». – Я – брат Гильом из Сен-Дени.

      – Брат Джауфре… Что-то случилось?

      – Мне… – на миг я вновь ощутил неуверенность. – Мне нужна ваша помощь. Вы здешний, брат Джауфре?

      – Да, – в голосе окситанца звучало удивление. – Я из монастыря Святого Креста.

      Я кивнул – обитель Святого Креста находилась в самом городе.

      – Извините, брат Джауфре, вы… Вас здесь знают?

      Он улыбнулся:

      – Я лишь смиренный раб Божий, как и все мы… Но, надеюсь, кое-кому известен. Я приор нашей обители.

      Я скользнул взглядом по наперсному кресту и обругал себя за недогадливость.

      – Извините, отче… Наверное, только вы можете мне помочь. Прошу вас, пойдемте…

      Окситанец кивнул и, ничего не спрашивая, направился вслед за мною к архиепископским дверям. Перед нами расступались, некоторые склоняли головы, и я понял, что приора Джауфре здесь действительно знают.

      Знакомого верзилы на месте не оказалось – вероятно, вид «оборотня» подействовал на него излишне сильно. Нас пропустили в первый ряд. Я быстро взглянул вперед – нет, мне не привиделось. Несчастный был на месте, но уже не стоял, а лежал на мостовой. Нательный крестик валялся в пыли, чуть прикрытый распущенными волосами. По избитому телу пробегала дрожь, в тихом вое слышались какие-то непонятные, странные слова.

      – Вы… Отче, вы видите этого волка?

      Наверное, мой вопрос прозвучал необычно, поскольку брат Джауфре несколько раз внимательно поглядел на охотничью добычу графа, прежде чем утвердительно кивнуть.

      – А теперь… Да поможет нам Святой Бенедикт!

      Я легко коснулся его плеча. Послышался сдавленный вздох, рука окситанца дернулась ко лбу, глаза блеснули.

      – Вы видите? Вы видите, отче?

      – О Господи… Фирмен Мори!

      Я отнял руку, и перст брата Джауфре застыл у груди. Тонкие губы сжались и побелели.

      – Волк… Брат Гильом, что это значит?

      Я вновь коснулся его плеча.

      – Я увидел… Если я дотронусь до вас, вы тоже