За пригоршню астрала. Игорь Чубаха

Кхе-кхе. Горазды вы, господин Храпунов, прошу прощения, байки травить. Подобные сказки вы своим внукам, дай Господь бог им здоровьица, рассказывайте.

      Максимыч искренне засмеялся:

      – Ну пошутил про домового, ладно. Ты скажи, почему отказал Силантий?

      – Не было Силантия дома. Супруга доложила, что и не предвидится. Взял отпуск и на дачу уехал. И чтоб больше не беспокоили.

      Машина подпрыгнула на трамвайных рельсах и замерла на светофоре.

      – Не понял, – Максимыч сдвинул кепку на затылок и почесал лоб. – Какая дача в конце октября? Ты мне еще скажи, будто «шекель» это сокращенно «шоколад»!

      – Я тоже сначала подумал – чудит Силантий. А потом позвонил Соломону… – желание поделиться странными новостями было сильнее, чем желание обидеться на подначку.

      – И что Соломон? – Максимыч качнулся на сиденье, когда «Волга» тронулась дальше.

      – Отбыл на историческую родину. Шамбала – Шамбала – Шамбалалайка.

      – С концами?

      – Не знаю, – нехотя честно признался агент Флюгер. – И тогда я начал звонить всем подряд.

      – Ну?.. Санек, пропусти-ка этот бежевый «москвичок». Что-то он мне не нравится.

      Бежевый «москвич», довольный собой, разгоняя лужи, умчался вперед. Ничего подозрительного.

      – Кто в командировке, кто в отпуске, где просто не берут трубку. На двадцатом номере я сказал себе: «Хватит», – грустно отчитался агент.

      – Врешь, Самуил, где ж ты в Питере двадцать приличных колдунов насчитал?

      Самуил Яковлевич понял, что попал впросак. Зеркальце, отражающее его физиономию, создавало впечатление, будто Самуил, отвернувшись на секундочку, откусил огромный шмат колбасы. Проглотить не получается, а жевать – совестно. Но стоило агенту открыть рот, впечатление пропало:

      – Виноват, – легко согласился он. – Преувеличил. На…один, два… седьмом.

      – А Передерию звонил? – стараясь, чтобы вопрос, ради которого, собственно, и затевался разговор, прозвучал как можно равнодушнее, поинтересовался Максимыч, меланхолично глядя в окно на осыпавшиеся кусты сирени и раскисшие грядки клумб Марсового поля.

      – Вы смеетесь над бедным евреем, – печально и, главное, без запинки ответствовал агент Флюгер. – Кто такой я, и кто такой Передерий? Откуда мне, простому смертному, знать телефон Черного Колдуна?

      – Действительно, – не стал без толку напрягать агента Максимыч. – Только вот что я тебе скажу, а ты послушай. Нынче мне Черный Колдун ох как нужен. Плачу за любую информацию об этой гидре.

      – Вы прямо как красный комиссар из кино заговорили.

      – Заговоришь тут, – только и сказал Максимыч и заметил, что его пальцы сжаты в кулаки. Нервишки, значит, пошаливают.

      – Кхе-кхе, – вжав голову в плечи, решился Самуил Яковлевич. – Я извиняюсь, но ходят слухи, что вы, я извиняюсь, уважаемый господин Храпунов, случайно встретились с Передерием в метро. Правда ли, что в результате поединка вы столкнули Передерия под поезд и ему отрезало ногу? – голос Самуила