Тайна Тихого океана. Игорь Чубаха

объекта в лед.

      – Жалко девок, погибнут ни за что, – вздохнул мичман Мильян, растирая задубевшие на морозе уши. Вот она когда, ушаночка, пригодилась бы…

      – Плевать, сами напросились, – равнодушно бросил Кучин. – Эй, салажонок, пригнись-ка.

      Все трое наклонили головы, когда косящая все без разбора пулеметная очередь прошла по импровизированному брустверу. Опять полетели щепки, снег, брызги. Потом очередь ушла в край истуканов, и Мильян рискнул выглянуть из укрытия.

      Доровских с Сысоевым, замаскированные под кочки, почти уже добрались до концертной огневой площадки и незаметно шебуршились, готовясь к решительному штурму. В отдалении гарцевал на своем снегоходе Кудлатый, в его сторону ползком двигались Шикин и генерал Евахнов. Генерал слишком приметно выделялся на снегу, могут и заметить. Пособить начальнику, что ли…

      Вновь пришлось пригнуться – бесконечная очередь возвращалась. Мильян откинулся боком на снег, достал заветную бутылочку «Спрайта» и задумался.

      За пазухой у Кучина что-то противно запиликало. Чертыхнувшись («Ну почему всегда все невовремя?!»), старшина выудил откуда-то из недр своего полушубка мобильник, раскрыл и рыкнул в микрофон:

      – Ну?.. Ясное дело, Кучин, кто же еще?! Ты, Семенов, совсем рехнулся!

      «Спрайта» было жалко. Две недели на можжевельнике настаивал, как никак. Однако и горит этот «Спрайт» будтье-нате – если поджечь и кинуть в нужном направлении, то девчушки окажутся в сказке «Морозко»: «Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная…» Но – жалко. Хотя и горит. Эхе-хе…

      – Какая Аргентина? – заорал Кучин. – Я тебя уволю на фиг, Семенов!.. Занят я сейчас! Работаю! После перезвони!

      Мильян совсем уже, было, решился пожертвовать «Спрайтом», но тут случилось страшное.

      Бьющая вслепую пулеметная очередь прошлась впритык над пеньком позади бруствера, и – в разные стороны полетели осколки пластмассы, куски металла, покореженные микросхемы. Простреленный навылет «винчестер», бешеным разрывным ударом вырванный из корпуса, угодил в одну из лунок. В лунке зашипело, остывая. Полено с дуплом перевернулось, и перепуганные белки рыжими огоньками сиганули наутек кто куда.

      Старшина Кучин обернулся на звук, и мобильник выскользнул из вмиг ослабевших пальцев.

      – Семенов… – прошептали в пустоту его побелевшие губы.

      Трубка на снегу что-то заверещала в ответ. Но Кучин не слышал.

      – Семенов… – повторил он так, словно каждый звук отдавался болью в его теле. Словно прощался старшина Кучин.

      – Ильюша… – с беспокойством позвал Мильян, наблюдая, как смертельная бледность на лице друга сменяется багровым румянцем. Толстые волосатые пальцы Кучина скрючились в кулаки. В горле родился булькающий зловещий звук.

      – Илья, стой! – закричал мичман и судорожно вцепился в рукав осиротевшего друга. Он понял, что сейчас произойдет нечто непоправимое. – Стоять, старшина! Они же не виноваты, у них же приказ! Рокотов, держи его!..

      Навалились вдвоем. Но удержать Кучина