Три Толстяка: сказочная повесть. Юрий Олеша

щёлкнул продавца по лбу.

      – Должно быть, конфеты.

      – Или шампанское…

      – Очень интересно! Очень интересно!

      – Давайте сперва отрежем ему голову и посмотрим, что получится…

      – Ай!

      Продавец не выдержал, сказал очень внятно: «Ай!» – и раскрыл глаза.

      Любопытные отпрянули. И в этот момент в галерее раздался громкий детский крик:

      – Кукла! Моя кукла!

      Все прислушались. Особенно взволновались Три Толстяка и государственный канцлер.

      Крик перешёл в плач. В галерее громко плакал обиженный мальчик.

      – Что такое? – спросил Первый Толстяк. – Это плачет наследник Тутти!

      – Это плачет наследник Тутти! – в один голос повторили Второй и Третий Толстяки.

      Все трое побледнели. Они были очень испуганы.

      Государственный канцлер, несколько министров и слуги понеслись к выходу на галерею.

      – Что такое? Что такое? – шёпотом зашумел зал.

      Мальчик вбежал в зал. Он растолкал министров и слуг. Он подбежал к Толстякам, тряся волосами и сверкая лаковыми туфлями. Рыдая, он выкрикивал отдельные слова, которых никто не понимал.

      «Этот мальчишка увидит меня! – взволновался продавец. – Проклятый крем, который мешает мне дышать и двинуть хотя бы пальцем, конечно, очень понравится мальчишке. Чтобы он не плакал, ему, конечно, отрежут кусочек торта вместе с моей пяткой».

      Но мальчик даже не посмотрел на торт. Даже чудесные воздушные шары, висевшие над круглой головой продавца, не привлекли его внимания.

      Он горько плакал.

      – В чём дело? – спросил Первый Толстяк.

      – Почему наследник Тутти плачет? – спросил Второй.

      А Третий надул щёки.

      Наследнику Тутти было двенадцать лет. Он воспитывался во Дворце Трёх Толстяков. Он рос, как маленький принц. Толстяки хотели иметь наследника. У них не было детей. Всё богатство Трёх Толстяков и управление страной должно было перейти к наследнику Тутти.

      Слёзы наследника Тутти внушили Толстякам больший страх, нежели слова оружейника Просперо.

      Мальчик сжимал кулаки, размахивал ими и топал ногами.

      Не было предела его гневу и обиде.

      Никто не знал причины.

      Воспитатели выглядывали из-за колонн, боясь войти в зал. Эти воспитатели в чёрных одеждах и в чёрных париках походили на закопчённые ламповые стёкла.