Медальон сюрреалиста. Алина Егорова

ахинею; Хася надрывала глотку, словно пыталась децибелами компенсировать отсутствие логики и подавить оппонента. Глаза женщины горели бесовским огнем, щеки покрылись румянцем, казалось, что она сама верит в то, что говорит.

      – Закроют мою лавочку?! – гоготнул Барсиков. – То есть закроют МВД?! Очнись, Хася! Что ты городишь?! А вот твоего супруга, мелкого каталу Шурика Меньшова, ставшего вдруг бизнесменом Меньшиковым, если захотим, мы закрыть сможем. И ты это отлично знаешь. Так что заканчивай спектакль и будем говорить серьезно.

      Хася в момент притихла. Она была хоть и хабалкой, но не дурой. Во всяком случае, ей всегда хватало ума, чтобы вовремя прикусить язык и не выступать, иначе бы она сейчас не находилась в этом особняке в качестве супруги хозяина.

      – Итак, мне нужно знать все, что происходило здесь двенадцатого мая, досье на всех служащих, и особенно на Земскову. Отдайте распоряжение охране, дворнику – кому хотите, но чтобы нужная мне информация у меня была. Сегодня же!

      Хася с кислой миной взяла телефон.

      – Виталик! Тут пришел мен… в общем, из органов. Нет! – рявкнула Хася и тут же, глядя на Барсикова, смягчилась. – Дай все, что ему надо.

      Виталиком оказался субтильный белобрысый мужчина лет двадцати семи. Образ он имел неяркий, сливающийся с цветом стен. Вроде заходил человек, а какой он и во что был одет – сразу и не вспомнишь. Виталик без лишних слов распечатал для Антона список всех сотрудников, краткие досье на каждого и скинул сохраненные записи с видеокамер за десятое, одиннадцатое и двенадцатое мая.

      Виталик не совершал лишних движений, отвечал на вопросы лаконично и быстро, ничем – ни своим поведением, ни видом, ни даже запахом – не мог вызвать ни малейшего раздражения, он создавал впечатление идеальной обслуги. Было удивительно, что Хася на него нарычала.

      – Вы сами где были в день, когда погибла Земскова? – поинтересовался Барсиков.

      – С одиннадцатого по шестнадцатое мая я был в краткосрочном отпуске за границей. Вот мой загранпаспорт, – Виталий вытащил из кармана документ и предъявил его раскрытым на нужной странице.

      – Наготове, – не удержался от ехидства Антон. Он придирчиво рассмотрел отметки паспортного контроля международного пункта пропуска Брусничное: одиннадцатого мая выезд и шестнадцатого въезд.

      – Я знал, что спросите.

      – Знал… – усмехнулся Барсиков. Он еще раз изучающе взглянул на собеседника. Чем-то он ему не нравился. Слишком гладкий, зацепиться не за что, – думал Антон. И, похоже, из смежников – в ФСБ любят набирать таких обтекаемых. Только чего он тут торчит, этот Виталий Савельев? Решил уйти на вольные хлеба за длинным рублем? Или со службы поперли?

      – Ладно. Отскочил пока, – вернул паспорт Барсиков и подумал, что нужно будет навести справки об этом типе.

      Из досье и разговоров с людьми, работающими в особняке, Антон Барсиков выяснил, что Елена Земскова проработала в доме Меньшиковых без малого три года и попала