Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 2. Владимир Антонов

ледование достопримечательностей и маршрутов, ведущих к этим достопримечатель… (ну и словечко…!) задолго до того, как куплен билет. Я это к тому, что всё, что я писал и пишу – это не путевые заметки путешественника. Это наблюдения и приключения, память о которых чудом сохранилась в измученной этими приключениями голове, описанные так, как я их вижу или сам пережил и прочувствовал. Так вот, я в Голландии по делу. И должен ближе к вечеру добраться до городка Бруммен, где живет мой старый приятель Сеня, с которым собственно говоря у меня и есть это дело и у которого я на день – другой останавливаюсь, когда приезжаю именно по этому делу. В этот раз дом моего товарища наполнен гостями. Надо в отель, и Сеня отвез меня в ближайший. Свет не горит, но входная дверь открыта. Там никого. На стойке портье записка на голландском. Кое-как прочитали. Там написано: «Меня сегодня не будет, ключи от убранного номера на стойке, отдыхайте.» Вы такое видели? Я – нет, не видел! И немедленно заселился! Сеня уехал, а я пошел осматривать отель. Номеров немного, все пустые. Видимо, не сезон. Биллиард – пожалуйста, играйте, но не с кем! Иду, обследую дальше… а это что за дверь?… Мамочка! – бар! А в баре всё настоящее. И виски, и водка, и мартини, и текила, и… всё! И я – настоящий пьяница! Всё-всё настоящее и по-настоящему! Хорошенький дуэт получился – настоящий пьяница в настоящем баре. Нет, – лучше так: – бесплатный бар в «all included» ресорте! Получается, что неплохой я ресортик нашел! А пока я, обдумывая ситуацию, сам себя назначил и барменом и постоянным клиентом – старым другом бармена. Бармен мне говорит:

      – Старина, чего бы ты с дороги выпил? – Я понимаю, что он от широты души готов меня угостить, как надо, да и не виделись давно… Пытаюсь не уронить достоинства и не прошу там никакого блю или блэк лэйбел. Скромненько так говорю:

      – Пару Джеков Дэниелсов для начала, если не возражаешь, Старина!.. – А потом сам с собой посидели. Поговорили, вспомнили, ещё выпили, опять вспомнили, и что-то мне он всё меньше и меньше начинает нравиться. Вспомнилось, как занял у меня сто рублей и не отдал, падла. Вспомнилось, как со Светкой он вытанцовывал. А она, эта сучка, хихикала и к нему прижималась, виляя задницей. Решил, пока до драки не дошло, как в прошлый раз, лучше разойтись по-хорошему прямо сейчас. Денег он с меня не взял, да и странно было бы, если бы взял! Всё-таки это он у меня, а не я у него увел тогда Светку! И пошел спать. Хозяина с утра не дождался. Оставил на стойке гульдены в соответствии с ценником, висящим на стене за стойкой портье. Ещё раз поблагодарил хозяина заочно за радушный прием и уехал по делам.

      Коста Рика, 16.11.14.

      Масловоз в Голландии

      Я занимался непростым «малым» бизнесом. Возил машины из Голландии, иногда из Германии. Среди моих клиентов были люди разные по возрасту, запросам, полу, социальному положению, гражданскому состоянию и с различающимся уровнем материального достатка. Но покупал для них машины я всегда практически в одном и том же месте – у Сени в Голландии! У Сени в Хертогенбоше, если быть поточнее. Там была дилерская площадка на тридцать автомобилей, принадлежащая длинному и тощему голландцу по имени Майнер. И мастерская на два подъёмника, где работали эмигранты-полулегалы из Армении. Одного я очень хорошо помню. По специальности военный переводчик, владеющий то ли двенадцатью, то ли четырнадцатью языками, в том числе и голландским. Он носил необычное и вызывающее улыбку у русского, и привычное для армянского уха имя Синдбад. Основным доходом в семье военного переводчика было, естественно, пособие, которое очень жалостливое правительство выдавало всем, кому удавалось добраться до Голландии. Работа в мастерской у Майнера – это был дополнительный заработок. Хозяин, как водится, платил ему в два раза меньше, чем того требовал голландский закон, но он не роптал и не скулил. Может, только иногда «подскуливал» втихаря. Я же использовал знание Синдбадом голландского языка для того, чтобы выторговать побольше скидку при покупке машины на стороне. Мой английский в этом вопросе помогал значительно меньше, да и куда мне было соревноваться с настоящим армянином в торговле – только время терять! Если Синдбаду удавалось скинуть цену на триста гульденов, например, то сто пятьдесят автоматически переходили к нему в качестве комиссионного вознаграждения. Глядя на то, как он жестикулирует, варьируя голосом от очень низких до самых высоких частот, рассказывая очередному нидерландцу на его родном голландском языке с ужасающим армянским акцентом о недостатках автомобиля последнего, я порой не мог сдержать улыбку. А иногда не выдерживал и смеялся. «Послушай, брат! Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что я привёз к тебе этого русского лоха. Ты только посмотри на него! Такой к тебе никогда не приедет. Послушай меня. Он честное слово, мамой клянусь, даёт двойную цену за этот самовар на колёсах! Ты лучше отдай ему этот драндулет пока он не развалился на восемь отдельных запчастей прямо сейчас или завтра утром у тебя под окнами… И что ты тогда жене скажешь, такой очаровательный красавица!»…

      Как и в любой армянской семье, в семье Синдбада кушать любили все, кроме него самого. Он беспрестанно пил чёрный кофе одну чашку за другой, много курил и откровенно злоупотреблял. Однажды, прямо во время исполнения одного из лучших своих монологов – эссе по поводу белого дизельного Форда