Драконы смеются. Александр Бреусенко-Кузнецов

p>

      – Нет, она потеряна. Вернее, выкрадена мертвецами из Шестой расы. Если бы её не похитили, прошлый Драеладр мог бы ещё жить и сражаться.

      – Прошлый Драеладр? – переспросил дракончик. – То есть мой отец?

      – Отец ли? Не уверен, – хмыкнул Хафиз, – у драконов всё сложно. Для наследования важна принадлежность к роду, но следующий Драеладр – не обязательно сын предыдущего. Чаще правнук. Главное же – принятие имени. Пока один Драеладр жив, другого дракона так не назовут.

      – А почему люди на площади говорили, что я похож на отца? Они ведь имели в виду недавно умершего Драеладра.

      – Не разобрались, – Хафиз усмехнулся, – о том, кто именно был отцом, лучше всего ведает твоя матушка. Но на прошлого Драеладра ты таки похож, да оно и не странно. В любом случае, вы с ним родственники.

      – А чем я на него похож?

      – Окрасом, формой чешуек, выражением глаз, цепким умом. А ещё он принимал такие же величавые позы, как ты сейчас. Думаю, эта чудная пластика ему пригодилась, когда он стал Живым Императором… – уж кто-кто, а Хафиз прекрасно разбирался во всяких позах, сказывалась подготовка наложника и длительный опыт служения в сералях.

      Но Драеладр в его словах нашёл совершенно иной предмет интереса:

      – Мой предшественник возглавил империю? Разве у драконов бывают империи? Или ты имеешь в виду человеческую?

      – Да, Восточно-Человеческую, – пояснил Хафиз, – она объединилась вокруг Эузы ради борьбы с мертвецами. К сожалению, империя жила недолго и давно распалась; мёртвые и в тот раз оказались сильнее.

      – Значит, восстанавливать империю придётся мне? – задумчиво произнёс Драеладр. – Кажется, я начинаю понимать, что за надежды с моим рождением связали люди под дворцом…

      Да уж, давление этих надежд Драеладр ощущал задолго до того, как вылупился. У драконьих яиц чувствительные кожистые стенки, за которыми не спрячешься от внешнего мира. То-то он медлил выходить наружу, тщась вернуть спокойствие и сонную безмятежность – следы прошлого состояния, в котором яйцо ещё не было рождено.

      – Ну, сейчас мало кто надеется возродить империю. Хотят, чтобы не было хуже, – Хафиз скривился. – Мертвецы ведь в человеческие земли так и лезут. Уже бы и на Эузу пошли войной, но до сих пор боялись Драеладра.

      – Значит, мне тоже надо быть страшным?

      – Для мертвецов, – уточнил Хафиз, – по крайней мере, для них.

* * *

      Своё мысленное жизнеописание дракон сумел составить лишь к тому моменту, как научился сносно говорить. Пригодилась не только надёжная ранняя память, но и дружеский совет вовремя.

      Беседы с Хафизом помогали Драеладру лучше понять даже те первые события полуторагодичной давности, когда сам он упрямо сидел в яйце, стесняясь проклёвываться наружу. Наивно ждал, когда за окнами на площади разойдётся толпа. Ну а толпа – она дожидалась тоже.

      Очень многие в Ярале напряжённо ждали, когда же дракончик вылупится., Забывая о собственных обязанностях, они чуть ли не дежурили под южным крылом пустующего дворца Драеладра-старшего, в трёх комнатах которого обосновалась Лулу Марципарина Бианка со снесённым ею яйцом.

      Ещё загодя, в ожидании рождения яйца, мать дракона обставила эти комнаты по своему вкусу – развесила по стенам картины да гобелены, обновила шкафы, починила столы и стулья. Ей помогали совсем незнакомые люди – из уважения к старому Драеладру, который и открыл Марципарине замок.

      Кроме Лулу в одной из трёх обновлённых комнат дворца жил ещё Хафиз – бывший её наложник, а с некоторых пор – друг и помощник по хозяйству. Хафиз умел быть незаметным: дракончик в яйце его присутствия почти не чувствовал. Лишь порой отчётливо слышал негромкий мужской голос с особым певучим акцентом, выдающим уроженца Уземфа… Да и не слишком-то мужской, если хорошо вслушаться.

      Мать обращалась с яйцом, как с ребёнком – носила его на руках, баюкала, успокаивала, закрывала от яркого света шторами, нежно разговаривала с ним, пела колыбельные, только что пока не кормила. Сквозь тонкие стенки яйца Драеладр чувствовал её заботу и терпеливое ожидание. И сам испытывал тёплые благодарные чувства и желание встречи. Если бы не люди, зудевшие за стенами, он бы вышел раньше. Если бы не напряжение, от которого не отгородиться ни белокаменными стенами, ни тёмными шторами, ни материнскими объятиями, ни одеялом, ни кожистой оболочкой. Непросто драконам появляться в кругу людей, в особенности – когда люди ждут.

      Обычно дворец пустовал и специально не охранялся (в Ярале – не от кого), но с первого дня, лишь его окружила толпа, на страже у всех дверей и проходов встало добрых три десятка мужей с решительными лицами. Их прислала лично Эрнестина Кэнэкта – подруга роженицы и бессменная глава внешней разведки Эузы. Пока Драеладр не вылупился, он не мог видеть госпожу Кэнэкту, но слышал уверенный грудной голос и чувствовал исходящую от неё игривую силу. С нею в жизнь дракончика вошло веселье и ещё один круг защиты. Людьми – и от людей.

      Кэнэкта навещала подругу довольно часто, иногда с нею приходил во дворец некто Дулдокравн. Ещё не видя его, только по голосу