Ставка на возвращение. Николай Басов

и способность сосредотачиваться на такие вещи, как посторонние трактаты. Учить его Лодик был склонен всерьез, может быть, даже жестче, чем это выходило у аймихо. И Ростику оставалось только подчиниться.

      Он сдал книги, принес извинение библиотекарю, что не сумел понять последние тексты, и высказал предположение, что впоследствии их можно будет снова как-нибудь почитать, на что получил ответ, что этого, скорее всего, не будет. Значит, о новом положении Роста тут уже знали.

      На следующее утро Лодик снова появился в каморке Роста, на этот раз только с Карб, потому что Падихату это почти бессмысленное просиживание на кровати раба казалось делом в высшей степени скучным и потому что человек вызывал у него только презрение и брезгливость. На этот раз Ростику пришлось работать более сосредоточенно… А спустя неделю ему показалось, что перспектива вернуться пусть не на гидропонную ферму, а хотя бы в дрожжевой цех выглядит чрезвычайно заманчивой. Очень уж трудно было делать то, что от него требовал Лодик. Ростик просто валился с ног после каждого из этих уроков, полностью истощенный, вымотанный так, словно несколько суток перед этим таскал тяжеленные тачки, а может быть, и что-нибудь похуже. Только усталость накапливалась теперь не в его мускулах, а в нервной системе, в его способности думать, как иногда начинало казаться, в самом центре его естества, что в русской традиции называется душой.

      И лишь спустя несколько недель этого каторжного – во всех смыслах – труда Ростик вдруг осознал, чем это вызвано. Он придумал такую схему, причем догадывался, что не слишком дал волю воображению, то есть не слишком ошибается. Дело было в том, что, несмотря на систему публичных библиотек, на Вагосе существовала как бы слоистая система знания. Первый слой, наиболее легкий для прочтения и вполне демократичный, был зафиксирован на основных языках цивилизации – едином, пурпурном и еще на двух других – в виде текстов. Но теперь Савафу для того, чтобы грамотно использовать Роста, требовалось передать ему второй, скрытый от профанов слой знаний. И местная география, которой, по сути, учил Ростика Лодик, послужила лишь образцом их мышления, которое передавалось ему, как когда-то говорил отец, «с корочки на корочку», подразумевая мозги, осваивалась скорее суггестией, чем собственно словами и понятиями.

      Так Лодик и перегружал его память, ассоциативные способности, вообще возможность мыслить. Если бы под руководством аймихо Ростик не выучил методику восстановления мышления посредством медитаций, он бы безусловно не выдержал. А так… Спустя какое-то время он даже вернул себе способность соображать, разумеется, в рамках уже выученных, вытверженных, добытых таким трудом знаний.

      Вот только знания, которые он получал этим таинственным образом, довольно далеко уже отошли от собственно географии, а касались… Рост и сам не мог бы определить, что это были за знания. При всем при том, Лодик внимательно следил за Ростиком и читал его мышление иной раз крайне бесцеремонно. Вероятно потому, что, как быстро понял Ростик, перестал