Лучшие хвостатые сыщики (сборник). Татьяна Полякова

является чем-то страшным. Я не чувствую какой-то ненависти ко мне. Возможно, это что-то вроде материнской ревности. Вы долго жили вдвоем.

      – Но что же делать? – в Таниных глазах все же заблестели слезы. – Я люблю тебя. Я боюсь, что ты меня бросишь.

      – Размечталась. Давай все же размышлять логически. Твой первый муж на самом деле хам, нахал, бездельник. Сейчас альфонс, как тебе известно. Почему твоя мать должна сразу поверить другому, чужому для нее человеку? Она не доверяет не столько мне, сколько твоему выбору. Вот и все. Что делать? Жить! Шить, как поется, платья из ситца. Я не собираюсь лезть из кожи, носить букеты твоей матери, беседовать с ней о коллекции. Мне она неинтересна, и не факт, что Елизавета Петровна захочет говорить со мной о самом дорогом. Ты же видишь, она пока вообще не сильно хочет со мной общаться…

      – Но год! Мы живем вместе год!

      – Я тебе отвечу. Для меня этот год пролетел как пять минут. Работа, поездки с квартиры на квартиру, Верона… Мы видим и слышим только друг друга. И если совсем по чесноку, мы Вероне уделяем гораздо больше внимания и любви, чем твоей маме.

      – Я люблю маму. Очень.

      – Не сомневаюсь. Но это все по умолчанию. Она имеет право этого не видеть. Она наполнена раздражением, а для него легко найти причины. В доме сначала появляется ненужная ей собака, потом еще менее нужный мужчина.

      – Ты сказал про цветы. А если действительно попробовать?

      – Нет. Я никогда никому не дарю эти убитые цветы, которые на следующее утро будут пахнуть плесенью. Моя мама, например, больше радуется свежей кулебяке. Я не собираюсь себя ломать, подлизываться. Я люблю тебя, я привык к этой собаке, привыкну и к фокусам твоей мамы.

      – Понятно, – сдавленно сказала Таня. – Значит, бросишь.

      – Ох, какая дурочка! Только это тебе и надо было написать в резюме.

      Антон обнял Таню, стал откровенно, страстно и нежно целовать – губы, глаза, шею. Верона радостно закрутилась вокруг них, она поняла: они играют. Антон взглянул вверх: на балконе стояла Елизавета Петровна, как восклицательный знак. Укор и проклятие. Ну как такое можно себе позволить?! На улице, при свете, среди людей. «Все, – понял Антон, – изведет. Но что делать? Тут уж кто кого».

      Дальше пошли дни, когда рабочие проблемы завалили их, как камни при землетрясении. Какой тут рабочий график… Все полетело к чертям. Он оставался на ночь у себя в кабинете, спал на диване несколько часов. Люди начали увольняться, что ситуацию не улучшило, мягко говоря. Таня была с ним допоздна, потом он отправлял ее на такси домой. Как-то раскидали трудности. Выбрались на какое-то время.

      В этот день домой поехали вместе. Верона прыгала от счастья, она реально улыбалась!

      – Тань, – сказал Антон. – Она просто раскочегарилась от радости. Горячая, как печка. Это так приятно. Я теперь буду ее просить: включай свое отопление.

      – Это очень полезно, – серьезно сказала Таня. – Собака оттягивает и болезни человека, и депрессию, и усталость. Есть даже такой метод лечения