.

Тот окинул их пренебрежительным взглядом и уронил:

      – С вами будет говорить Его Величество король Конан Аквилонский. Быть в полдень во дворце в Малом Приемном зале. И не забудьте вымыть свои рожи и причесаться, – и служащий, одарив их на прощанье еще одним уничижающим взглядом, удалился.

      Ядрин, Смелидес и Ларго растерянно переглянулись. Пока они не удостаивались разговора даже с командиром Черных Драконов Паллантидом. Что же могло такого произойти, из-за чего сам король узнал об их существовании?

      – Это наверняка из-за нашего налета на кухню, – с тоской заговорил Смелидес, самый младший из товарищей – ему еще не исполнилось пятнадцати весен. – Повар узнал нас даже под масками и доложил. Я же говорил – обойдемся мы без этих каплунов…

      – Не ной, дурачина, – оборвал его Ядрин. Он начал бриться еще весной и поэтому считал себя вполне зрелым мужчиной. – Очень нужно королю разбираться в наших маленьких проделках. Если бы узнали про кухню – ты бы давно сидел на гауптвахте. Нет, тут что-то поважнее… Может, король хочет послать нас как лазутчиков во вражье государство? – глаза Ядрина загорелись жаждой подвига.

      – Ты из арбалета сначала научись стрелять как следует, лазутчик, – посоветовал Ларго. – А то на последних стрельбах прибил плащ офицера Эсканобы стрелой к дереву – а такой плащ, между прочим, десять золотых стоит, мне портной говорил. Я б тебя на месте Эсканобы к тому же дереву вверх ногами приколотил… – и Ларго с тяжелым вздохом подытожил: – Нет, ничего хорошего от разговора с королем нам ждать не приходится.

      Ларго считал, что ему не везло с самого детства. Его отец, солдат-наемник из дальней страны, покинул мать Ларго задолго до появления на свет наследника. Мюриэль с младенцем, скитаясь по южным странам, добралась до Аквилонии и осталась в Шамаре. О матери, умершей, когда сыну исполнилось семь лет, Ларго помнил немного. Остались в памяти ее черные кудри, которые маленький Ларго любил наматывать на палец, да тонкие смуглые руки, унизанные множеством браслетов, мелодично звеневших, когда мама укачивала сына. Пожалуй, Мюриэль зарабатывала на хлеб танцами – по крайней мере, Ларго помнил дым и чад полутемной таверны, и знакомый звон браслетов под оглушающий вой и пиликанье каких-то инструментов. После смерти матери мальчика взял к себе сердобольный сосед-гончар. Сперва он пытался сделать из сироты помощника по ремеслу – но, выбрасывая очередное рассыпавшееся после обжига творение Ларго, старик-гончар свыкся с мыслью, что у его воспитанника иная стезя в жизни. Кузнец, пекарь и чеканщик после некоторых мытарств пришли по поводу Ларго к тому же выводу.

      Когда Ларго исполнилось семнадцать, в Аквилонию вторглись офирские и кофские войска и осадили Шамар. Все мужское население, способное носить оружие, призвано было на защиту стен города. И тут Ларго неожиданно проявил себя с лучшей стороны. Рослый и сильный не по годам, юноша оказался отличным бойцом и заслужил уважение более старших и опытных товарищей по оружию. Когда подоспевшая аквилонская армия сняла осаду Шамара, и ополчение распустили, окрыленный успехом в ратном деле Ларго отправился в столицу – вербоваться в войско короля.

      Офицер,