Офелия и Брут. Александр Ермак

Дочка – в новой шапке. Настя – с сумочкой как у агрономши. Сам – в куртке на меху, как городской.

      Все на них будут глазеть. А Настя прижмется к нему поплотней и скажет:

      – Не мужик у меня, а золото…

      – И какого только черта я тебя такого непутевого терплю, – не унималась Настя.

      – Ну, Насть…

      – Ну-ну…Всю жизнь, ну да ну… Не мужик, а дите великовозрастное. Мало мне одного ребенка в доме… Надоело. Уйди с глаз долой. Уходи и не показывайся пока ума-разума не наберешься…

      – Ну, Насть…

      – Я все сказала, – неожиданно твердо отрезала жена и вытолкала изумленного Федора за дверь. Заперла ее изнутри.

      Федор, потолкавшись недолго у дверей, вздохнул и отправился на родительский двор. Пробрался в бурьян и завалился на кровать. Снова замечтался.

      И дойдут они втроем до клуба. Мужики расступятся, пропуская:

      – Здорово, Федор. Семейство выгуливаешь?…

      – Да надо бы немного и развеяться, а то все работа да работа…

      И вечером не пустила Настя Федора в дом. Пришлось заночевать в родительском.

      И на следующий день история повторилась. И на следующий.

      Новость облетела деревню. Мужики на работе кривили рты:

      – Видать, совсем ты непутевый мужик, Федор. Ни движок толком починить, ни бабу приструнить…

      Федор отмалчивался. Возвращался в родительский дом и смотрел в небо. А оно по-осеннему хмурилось. Мешало сосредоточиться. И еще какие-то шорохи в бурьяне появились.

      Федор думал сначала, что ему кажется, будто тень какая-то там мелькает. Но потом затаился и выследил-таки. Белка рыскала по огороду. Готовилась, видать, к зиме. Собирала на огородах припасы, а под склад присмотрела себе заросший угол пустующего родительского дома.

      Чудная красивая белка. Уже зимняя серебристо-бежевая шкурка. Пышный пушистый хвост. Маленькие бусинки-глазки.

      Федор стал присматривать за ней.

      В маленьком щупленьком тельце было столько сил. Белка ни минуты не сидела на месте. Прыгала по земле, по заборам и деревьям. Что-то рыла в бурьяне. Стрелой неслась к дому и обратно. Федор даже не успевал разглядеть порой, какую добычу она сжимала своими зубками: орех, подсолнуха кусок или еще что… Дела у нее явно спорились.

      А на улице стало холодать и Федор снова попытался было вернуться домой. Но Настя снова его не пустила.

      Тогда он пришел днем, когда жена была на работе. Но не пустила и дочь. Заревела за дверью:

      – Не сердись. Мамка не велела…

      – Не велела – так не велела, – развел руками Федор и снова вернулся в родительский дом. Затопил в нем печку. А для наблюдений нашел себе новое место – на завалинке возле двери под крышей. Там не дуло и не капало, как в бурьяне.

      Белка уже совсем свыклась с его соседством. Бегала не только по огороду, но и по двору. Даже когда Федор сидел на завалинке.

      Однако стоило ему встать или хотя бы поднять руку, она тут же взмывала на старую яблоню, а с нее на крышу дома.

      – Ишь,