Как склеить разбитое сердце?. Вера Иванова

что и мне перебежали дорогу ноги до подбородка. Как с такими конкурировать, не представляю!

      – Вот гады, а? – воскликнула Карина, с такой силой пнув рюкзак, что там что-то звякнуло.

      – Гады, – согласилась я, сморкаясь в последнюю сухую салфетку. – А что это было в рюкзаке?

      – Лосьон. Хотела подарить этой свинье на память о нашем путешествии. Тру́сы!

      – Тру́сы, – вздохнула я, выбирая, какая из использованных салфеток посуше. – А что за лосьон?

      – От прыщей и угрей.

      – А у Евгена прыщи?

      – Пока нет. Но теперь будут! Даже не соизволил объясниться лично!

      – И Петюня не соизволил! – вздохнула я.

      – Лучше бы я лосьон тебе подарила, честное слово… Или себе оставила… И блузку можно было не покупать, только зря пришлось все карманные за июнь грохнуть… Ой! – воскликнула вдруг Каринка, вскакивая и бросаясь к рюкзаку. – Как же я не сообразила! У меня же рядом с лосьоном Плюшка упакован!

      Плюшка – это любимая Каринкина игрушка, плюшевый мишка. Сколько помню подругу, она никогда с ним не расставалась. Плюшка сопровождал ее и в школе, и в летнем лагере, и даже во всех заграничных поездках, куда Каринку брали родители. Подружка берегла свой талисман пуще глаза, тряслась над ним, как над сокровищем, и вот теперь – на тебе, что за напасть! Выуженный из рюкзака любимец оказался безнадежно испорченным. По белой мягкой шкурке растеклись красные разводы, мишка благоухал, как аптека, в которой проводились соревнования по стрельбе.

      – Ну вот уж этого я Евгену никогда не прощу! – взвилась Каринка, выжимая Плюшку прямо на ковер. – Как я теперь с ним спать буду? Я имею в виду мишку, а не Евгена.

      – Стой! Не выжимай! – заорала я, выхватывая медвежонка. – Нечего добру пропадать! Подумай лучше о прыщах! – И я быстро протерла Плюшкой лицо.

      – Я и так все время о них думаю! Эй, мне оставь, это все-таки мой медведь!

      Каринка тоже как следует протерлась медвежонком, и мы пошли в ванную. С трудом пристраивая отстиранного мишку на сушилку, мы снова в один голос заревели, потому что увидели в зеркале две красные, как свеклы, физиономии с семью прыщами на двоих. Только и надежда, что «умывание» Плюшкой нам поможет.

      – А что бы ты своему сказала, если бы встретила? – спросила я у Карины, поплескав на лицо водой.

      Зареванные глаза подружки загорелись, она шмыгнула распухшим носом и осипшим голосом изрекла:

      – Я бы ничего не стала ему говорить! Просто плюнула бы на него, и все.

      – В прямом смысле или в переносном? – ужаснулась я.

      – И в том, и в другом, – отрезала Каринка. – Плюнула бы ему прямо на рубашку! Или на самые лучшие ботинки…

      – Правильно! И я бы на своего плюнула! Лучше всего – жвачкой, на те три волосинки, которые он называет прической…

      – А потом я записала бы целый диск своих песен и заплатила бы его соседям за то, чтобы они включали этот CD на полную мощность, когда уходят на работу, – вошла во вкус Каринка. – Он ненавидит мою музыку!

      – Точно! А я бы заплатила соседям