Умереть снова. Тесс Герритсен

характерный помет гиены. Видите в нем клочки волос какого-то животного, кусочки костей?

      – Боже мой. Это ведь не его кости?

      – Нет. Этому помету несколько дней. Но мы знаем, что гиены неподалеку. – Он показывает на оторванный кусок окровавленной ткани. – И они его нашли.

      – Но я думала, что гиены падальщики.

      – Я не могу утверждать, что они его убили. Но они его съели, вне всяких сомнений.

      – От него почти ничего не осталось, – бормочу я, глядя на куски материи. – Он словно… исчез.

      – После падальщиков не остается ничего – они ничего не упускают. Возможно, они утащили то, что осталось, в свое логово. Не могу понять, почему он умер, не издав ни звука. Почему я не слышал, как его убили.

      Джонни сидит над серыми комками помета, но его глаза прочесывают окрестности, видят то, чего не могу увидеть я. Его неподвижность выводит меня из себя. Он не похож на других людей, с которыми я сталкивалась, он в такой гармонии со средой обитания, что кажется ее частью, он врос в эту землю корнями, как деревья и слегка колышущаяся трава. Он ничуть не похож на Ричарда, чье вечное недовольство жизнью заставляет его искать в Интернете квартиру получше, место для отдыха получше, может быть – и подружку получше. Ричард не знает, чего он хочет и кто он такой, в отличие от Джонни. Того Джонни, чье долгое молчание вызывает у меня стремление заполнить тишину каким-нибудь пустым замечанием, словно это моя обязанность – поддерживать разговор. Но неловкость ощущаю только я, Джонни – ни в малейшей мере.

      Он тихо говорит:

      – Мы должны собрать все, что удастся найти.

      – Вы говорите о… Кларенсе?

      – Это для его семьи. Они захотят его похоронить. Что-нибудь ощутимое, чтобы они могли его оплакать.

      Я в ужасе смотрю на окровавленные клочья материи. Я не хочу к ним прикасаться. И уж конечно, я не хочу прикасаться к разбросанным там и тут кусочкам костей и волосам. Но я киваю и говорю:

      – Я вам помогу. Можно взять брезентовый мешок из машины.

      Он поднимается и смотрит на меня:

      – Вы не такая, как остальные.

      – Это вы о чем?

      – Вы ведь не хотели ехать сюда, в буш, верно?

      Я обхватываю себя руками:

      – Не хотела. Это Ричард решил провести отпуск так.

      – А как решили бы вы?

      – Горячий душ. Туалет с унитазом. Может быть, массаж. Но вот я здесь – замечательная женщина, всегда покорная желаниям мужчины.

      – Вы замечательная женщина, Милли. Вы это знаете, да? – Он смотрит вдаль и говорит так тихо, что я почти не слышу: – Лучше, чем он заслуживает.

      Не уверена, что он хотел, чтобы я слышала эти слова. Наверное, он столько времени проводит в буше, что постоянно разговаривает сам с собой, потому что обычно рядом никого нет и никто не может его услышать.

      Я пытаюсь понять выражение его лица, но он наклоняется и поднимает что-то. Когда он выпрямляется, я вижу это в его руке.

      Кость.

      – Вы все понимаете, что экспедиция закончилась, – говорит Джонни. –