Стреляющие руины. Сергей Самаров

полковника, руку. Полковник, как гостеприимный хозяин, пошел проводить Василь Василича до входных дверей.

      В коридоре Казбек Николаевич спросил:

      – Этот... Капитан Стеклов... Ты что, не доверяешь ему?

      – Почему, я проверил по связи. Есть в отделе такой. Уехал в Цхинвали... Лысину его характерно описали... К тебе уехал... Просто я таких парней знаю. Если не начнутся боевые действия, они даже жалеть будут... Что ему тут, по большому счету, делать? Агентурной работой он не занимается, данные в разведотдел ты сам передаешь...

      – Что ему тут делать? – переспросил полковник.

      – Государственных наград, думаю, захотелось. Даже не воевать, а просто побывать там, где бои идут – и то можно награду получить. Очень ему войны хочется. Мечтает карьеру сделать. Встречал, встречал я таких... Я, Казбек, хотя и военный человек уже в третьем поколении, войну не люблю, потому что там убивают... Я не люблю, Казбек Николаевич, когда ты или тот ополченец, что мне стул уступал, своего дома лишаются, когда они родных теряют, когда я друзей теряю... А кто награду ищет, тот войну любит... Я таких людей носом чую, по глазам сразу узнаю... Не люблю их...

      – Где ночевать думаете?

      – Планировал в вашей казарме. Не возражаешь?

      – Не возражаю. Кровати свободные есть...

      – Отважный там?

      – Да, Ахсар[7] всегда там, и всегда о всех заботится... Скажи, я послал...

      – Если что, буди...

      2

      Полковник Редди Чарльз слишком много кофе пьет, и оттого у него глаза красные и водянистые, как у рыбы. Ицхак Леви, отставной подполковник израильского спецназа, имевший некогда высокую репутацию в «Моссаде», смотрел, как Чарльз заглатывает очередную чашку кофе, и слегка морщился. У него у самого от одного наблюдения уже тошнота к горлу подступала, и сердце начинало колотиться. Разве выдержит хоть одно сердце такое количество кофе!

      Но полковник держался, как человек здоровый, и на сердце не жаловался.

      Чарльз сидел в низком кресле, забросив ногу на ногу, в одной руке держал чашку с кофе, в другой карту района предстоящих действий, и при этом можно было, глядя со стороны, подумать, что он какой-то глянцевый журнал рассматривает. Таким, по крайней мере, было выражение его лица.

      – Я так и не понял, где ты собираешься журналистов разместить... – заметил Редди Чарльз.

      – В автобусе. Пусть сидят и ждут событий...

      – Рискованно с ними связываться. Лучше сразу самим произвести съемку, а после этого предоставить материалы прессе.

      – Эффект не тот, – не согласился Леви. – Они привыкли считать себя очевидцами, когда они являются почти очевидцами. Мы их таковыми сделаем...

      – Кто-то может сообразить и не то ляпнуть... – Чарльз не спорил, он всегда таким образом выяснял подробности, и Ицхак Леви к этому уже привык.

      – Им вовсе ни к чему знать, что задумывается. Я дам информацию, что идет охота на сбитого русского летчика, который бомбил Тбилиси. И приглашу их на первый допрос. На этих писак слово «первый» всегда действует, как плащ матадора на быка. Они

7

Осетинское имя Ахсар переводится, как «отвага», «отважный».