Assassin's Creed. Тайный крестовый поход. Оливер Боуден

и хитры.

      – Стоит убить Салаха ад-Дина, и сарацинская армия рассыплется, – продолжал Фахим.

      – Я так не думаю, – покачал головой Аль-Муалим. – Его место займет Шихаб.

      – Он и в половину не так силен, как Салах ад-Дин.

      – Тогда он просто добьется меньших успехов в противостоянии с христианами, – резко возразил Аль-Муалим, начинавший уставать от воинственных предложений Фахима. – Мы же не хотим оказаться во власти христиан? Или против собственной воли стать их союзниками в борьбе с султаном? Не забывай, Фахим, что мы – ассасины. У нас свои намерения. Мы никому не служим.

      В помещении, где курились сладковатые благовония, стало тихо.

      – Салах ад-Дин так же настороженно относится к нам, как мы – к нему, – подумав, произнес Аль-Муалим. – Сыграем на этом.

      Наутро сарацины поволокли вверх по склону таран и осадную башню, в то время как турецкие конные лучники забрасывали цитадель стрелами. Солдаты Салаха ад-Дина пытались штурмовать внешние стены, однако сверху на их головы сыпались камни и стрелы, а также лились струи кипящего масла. Небольшие отряды ассасинов делали вылазки через боковые двери, отражая атаки пехоты. К концу дня обе стороны потеряли немало бойцов. Сарацины отступили в деревню. И вновь до глубокой ночи полыхали костры: захватчики чинили поврежденные осадные башни и строили новые.

      Ночью со стороны вражеского лагеря послышался странный шум. К утру следующего дня разноцветный шатер султана исчез. Великий Салах ад-Дин уехал, взяв с собой небольшой отряд телохранителей.

      Вскоре к воротам крепости подъехал его дядя Шихаб ад-Дин, намереваясь говорить с Наставником ассасинов.

      3

      – Его величество Салах ад-Дин получил ваше послание и самым любезным образом благодарит вас за него, – выкрикивал посланник. – Неотложные дела заставили его уехать, но он оставил предписания его превосходительству Шихабу ад-Дину вступить с вами в переговоры.

      Посланник стоял рядом с конем Шихаба, сложив руки рупором, чтобы Наставник и старшие ассасины, находившиеся в башне, расслышали его слова.

      Неподалеку стоял небольшой отряд человек в двести – телохранители Шихаба, который оставался в седле с таким каменным лицом, будто его совершенно не волновал исход переговоров. Он облачился в широкие белые шаровары и камзол, подпоясавшись перекрученным красным кушаком. В большую, ослепительно-белую чалму был вставлен сверкающий драгоценный камень. «Наверняка у камня есть звонкое имя», – подумал Аль-Муалим, наблюдавший за происходящим с башни. Или «Звезда чего-то там», или «Роза чего-то там». Сарацины обожали давать имена своим побрякушкам.

      – Так начинайте! – крикнул Аль-Муалим.

      «Неотложные дела, ха!» – с усмешкой подумал он, вспоминая, как несколько часов назад в его покои пришел ассасин и, разбудив, позвал в тронный зал.

      – Здравствуй, Умар. – Аль-Муалим, чувствуя, как утренний холод пробирает до костей, плотнее закутался