Построить будущее. Марик Лернер

у Ласси и он пошлет проверку. И здесь пальба и шум не так далеко от Азова. Должны услышать. Выходит, важно продержаться подольше, и помощь подоспеет.

      Двое убитых, трое раненых. Два тяжело, выслушивая доклады, подвожу итог. Легко отделались. Кочевников на глаз набили добрых три с половиной десятка, и это только убитые. А еще после первой атаки. Недурственный размен, если учесть, насколько обозники не гвардия.

      Хм… время обеденное. Солнце прямо над головой. Разрешить, что ли, сухари погрызть, раз нормального питания не ожидается, или без моих указаний обойдутся?

      – Господин офицер, – подбегает с выпученными глазами очередной смутно знакомый унтер. Где-то в лагере видел, но кто и что – совершенно не отложилось.

      – В чем дело?

      – Там, там… Поручик Зотов.

      Отпихиваю и торопливо иду в ту сторону, чувствуя спиной взгляды. Становясь на колени у неподвижного тела и обнаруживая у виска маленькую дырочку с запекшейся кровью, мысленно выругался. Наверняка ведь чистая случайность. Пока штурм не закончился, он живой был. Я же видел и слышал его не так давно.

      Кутузов дважды выживал после ранения в голову, какому-то ветерану Гражданской войны в США прилетело прямо в лоб, и выжил. Это не тот случай. Глаза остекленели. Шальной кусочек свинца, и такие последствия. Вот тебе и героические подвиги. Даже названия у этого места нет, и как родственникам сообщить, не представляю. Погиб смертью храбрых, само собой, а куда писать?

      Господибожемой, за что ты надо мной так издеваешься? Что я тебе плохого сделал? Мне теперь всем этим базаром командовать и воевать. Не потому, что хочу, а по причине отсутствия нормальных офицеров. Я здесь самый старший, и стоит дать слабину – побегут в панике. А это конец. Еще ни один пехотинец от конного не удрал. В одиночку всех перережут. Ну что ж. Такая у меня судьба кривая. На войну не просился, так загнали. В командиры не рвался, жизнь заставляет.

      – Дело закончилось достаточно быстро, – стоя в глубоких сумерках перед штабными, бодро докладывал я, – с подходом драгун на выстрелы и без особой крови с нашей стороны. Пятеро погибших, одиннадцать раненых. Трое тяжело. Почти полсотни татар кончили во время приступов. Считаю своим долгом рекомендовать геройски погибшего поручика Зотова для награждения.

      – Посмертно ордена не вручают, – без насмешки, но в очередной раз тыкая меня носом в непозволительную глупость, отрезал Ласси.

      Видимо, это советские заморочки. Я точно помню, в Великую Отечественную давали именно погибшим задним числом. Кстати, не такой уж плохой обычай. Отметить реальный подвиг и дать семье утешение хоть минимальное, и гордость за сына тоже не лишняя. Долг мой бывший гвардейский знакомый выполнил полностью и честь не замарал. Сказать о том я был обязан.

      – Заменить командира роты в бою, – сказал генерал-фельдмаршал задумчивым тоном, – похвально и хорошо характеризует.

      Здесь, – небрежный жест, – ваши силы тратятся недостаточно. Надо бы найти нечто по плечу.

      В свете керосиновой лампы на столе лицо его я видел достаточно