Свадьба собаки на сене. Наталия Миронина

в моду вошли пластмассовые. Мне они не нравятся. Уж лучше одно колечко из серебра, чем эти россыпи бус, которые выглядят дешево и вульгарно.

      Или говорила что-то подобное:

      – Чем короче рукав и больше декольте, тем длиннее юбка.

      Понятно, что дочерям было еще далеко до декольте, но обучение надо было начинать загодя.

      Дочери слушали и боролись за наряды Маруси:

      – Мама, я возьму твой жакет?

      – Можно, сумочку черную, плетеную?

      Как правило, вкусы, а следовательно, просьбы совпадали. Маруся напрягалась, но старшая в последний момент всегда уступала.

      – Ты молодец. Так и надо. Она повзрослеет и все поймет, она тоже тебе будет уступать, – сказал как-то Петр Никанорович Старшенькой.

      Та кивнула, соглашаясь, но отец уловил сомнение:

      – Что?

      – Нет, папа, она не будет уступать. У нее такой характер. Уступать всегда буду я.

      Вот и сейчас, перед вечером, Старшенькая согласилась надеть белую гипюровую блузку, в которой уже когда-то ходила в школу, уступив Младшенькой короткое платье из джерси.

      – Хорошо, что мы все носим почти одинаковый размер, – рассмеялась старшая, стараясь скрыть разочарование.

      – Я худее тебя, – тут же вставила младшая, но потом добавила: – Но у тебя хорошая фигура.

      Маруся наблюдала за повзрослевшими дочерьми и пыталась определить их характеры.

      Старшая была спокойна и выдержанна – в ней не было той самой девичьей суеты, которая мешает разглядеть весь облик. Она не говорила лишнего, не кривлялась от смущения. Смущения, впрочем, вообще в ней не было никакого. Она не улыбалась без причины, но при этом смотрела на окружающих доброжелательно, и чувствовалось, что она человек позитивный. C ней хотелось заговорить – вела она себя как взрослая, была сдержанной, начитанной. «Странно, что никто особо не уделял внимания ее чтению, но она книги словно проглатывает и умеет выбрать хорошие», – Маруся всегда удивлялась выбору старшей. О манере одеваться говорить было сложно – девочки носили то, что предлагала мать. А Маруся старалась, чтобы дочери выглядели модно. Старшенькая любила наряжаться и делала это умело, не перебарщивая с деталями. Общее впечатление о старшей было приятное.

      С младшей дело обстояло иначе. При очень интересной внешности – тонкие черты лица и фиалковые глаза – она вела себя крайне неуверенно. В ее походке, движении был какой-то излом. Какое-то вечное стремление посмотреть на себя со стороны, а это приводило к жеманным гримасам и нелепым жестам: долгим взглядам, многозначительности пустых фраз, живописным и оттого смешным позам.

      – Не кривляйся, – однажды не выдержала Маруся, – веди себя естественно. Следи за собой. Будь проще.

      Маруся это сказала и пожалела, потому что младшая, ко всему прочему, была мнительной и плаксивой.

      – Вы меня не любите, вы сами виноваты, что я такая, а теперь делаете мне замечания. – Дочь дулась и плакала.

      Маруся удивилась этим словам – они с Петром