Имидж напрокат. Дарья Донцова

в него, – предложила Анжелика.

      – Оно такое старое, – разочарованно протянула Фаина, – просто развалюха.

      – Тут все древнее, – возразила Ольга.

      – Но остальное чистое, аккуратное, отремонтированное, – парировала Фая, – а это прямо фу какое.

      – Вы правы, – согласилась с ней Анжелика. – Бывший роддом снаружи оставили таким, каким он был в советские времена. При графах здесь появлялись на свет незаконнорожденные дети. Аборт в царской России никто делать не брался, соблазненные незамужние девушки приезжали сюда, производили на свет малышей и потом отправлялись в монастырь замаливать грех. Крошек отдавали на воспитание в хорошие семьи. Мы сейчас зайдем внутрь. Вообще-то группы в бывший роддом пока не водят, но вы все мне так нравитесь, что я сделаю для вас исключение. У нас будет, так сказать, эксклюзивный визит. И если повезет, мы увидим призрак одной из тех мамаш. Они ведь до сих пор бродят по зданию.

      Я ухмыльнулась. Ну вот, добрались и до привидений. А я-то все ждала, когда же гид сообщит о фантоме, который разгуливает по ночам по коридорам, бряцая цепями и завывая на разные голоса.

      – Мне страшно… – кокетливо протянула Фаина.

      Шурик приосанился.

      – Я с тобой.

      Девушка взяла его под руку.

      – Да, так мне спокойнее. Можем идти.

      – Дом крепкий, рухнуть не может, в нем сохранилась прежняя обстановка, смотрите под ноги, чтобы не споткнуться, – заботливо предупредила Анжелика, отпирая с помощью карточки электронный замок. – Обратите внимание на входную дверь, ее украшает дивная резьба.

      – Посередине что-то написано, – прищурился Шурик. – По-старинному. Буквы как на иконах моей бабки.

      – «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал», – продекламировала Лика. – Помните чьи это стихи?

      – Пушкина, – уверенно ответил Шурик. – Он все написал, потому что Пушкин – наше все.

      – Оскар Уайльд, – поправила я, – баллада Редингской тюрьмы. «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал. Один – жестокостью, другой – отравою похвал. Коварным поцелуем – трус. А смелый – наповал».

      – Вау! Во дает! – восхитился Шурик. – Шпарит, как по-написанному!

      – Браво! – зааплодировала Лика. – Всегда спрашиваю у экскурсантов, кто автор, и редко слышу правильный ответ. Все называют Пушкина, которого вряд ли читали, разве что «Евгения Онегина» в школе проходили.

      – Оскар… как? – спросила Фаина. – Не знаю такого.

      – Я видела фильм «Портрет Дориана Грея» по его книге, – вставила Елена.

      – Знаю творчество литератора наизусть, но не считаю нужным демонстрировать свою эрудицию, это неприлично, – разозлилась Ольга, которой не понравилось, что не она является центром вни-мания.

      Анжелика открыла дверь.

      – Пошли.

      Мы вошли в круглый холл. Гид щелкнула выключателем, под потолком вспыхнула люстра.

      – О! Какая лестница! – восхитилась Елена. – Резные перила, ступеньки с орнаментом…

      – Пятнадцатый