В предчувствии апокалипсиса. Валерий Сдобняков

и жили.

      Тогда было долгое противостояние наших и немцев на Угре. Немцы поставили пушки по эту сторону реки и били по партизанам. Однажды от выстрела близко стоявшего артиллерийского орудия я потерял сознание. Врачей не было. Соседский дедушка послушал сердце – не бьётся. Пульса тоже не было. Так пролежал я два дня, и решили моя бабушка и этот дед меня захоронить. Он соорудил из снарядных ящиков гробик. Мать в это время лежала без движения: болела тифом. А тут бросилась к могилке, наклонилась, выхватила меня из гробика с криком, что я жив. Ей не поверили, думали – тронулась рассудком, но она не отдала меня, залезла в яму и отбивалась ногами от всех. И лишь на третий день кто-то заметил, как у меня дрогнули веки. Тогда бабушка сходила в ближайшую деревню, отнесла сохранившийся у неё шарф и обменяла его на полкурицы. Её отварили, бульоном поили меня, и так я постепенно ожил. А вообще-то в моей жизни было семь смертных случаев.

      B. C. Дай Бог, чтобы ничего подобного больше с вами, Анатолий Анатольевич, не было.

      А. П. Если и будет, то что-то уже совсем другое. Сейчас бьют иные пушки…

      B. C. Анатолий Анатольевич, давайте немного отойдём от вопросов сугубо исторических и вернёмся к творчеству. Как к вам пришла эта страсть, эта высокая мука – писать стихи?

      А. П. Должен вам признаться: я никогда не испытывал «высоких мук». Я всегда прислушивался к своему сознанию и чаще всего находил ответы. Иногда очень удачные. У меня нет комплекса гениальности, но есть уверенность в том, что я делаю своё, доверенное лично мне дело.

      B. C. Мне приходилось слышать, что вами собрана уникальная домашняя библиотека, одна из крупнейших подобного рода в Москве. Как она создавалась? Видимо, книги, хранящиеся в ней, и помогли вам выработать в себе тот глубинный взгляд на историю нашего Отечества, который затем помог в создании «Противоборства», «Потрясения», «Поражения»?

      А. П. Я вырастал в семье, где было не более десятка книг. Учился я, а во мне была неутолённая жажда чтения, в библиотеках. Со второго класса, как я овладел чтением, стал самым прилежным читателем районной библиотеки. А как подрос, лет до двенадцати, экономя на пирожках (мать давала на два пирожка деньги), стал покупать книги. Так и складывалась моя библиотека по мере роста моих потребностей. В ней уже более семи тысяч книг. Есть и редкие.

      B. C. Расскажите поподробнее о той истории середины семидесятых годов прошлого века, когда небезызвестный «серый кардинал» КПСС Суслов ополчился на вас. Сейчас от современных популяризаторов «россиянской» истории (Сванидзе, Радзинский) постоянно приходится слышать, что в СССР господствовала идеология государственного антисемитизма. А главный идеолог страны решил сжить вас со света по какой причине?

      А. П. Это долгая, нелёгкая история о том, как интернациональная подлость пыталась рассчитаться с растущей национальной мыслью ещё в 1977 году и к какой мощной клевете она прибегала. Тогда аппарат подавления ЦК КПСС с «благословения» идеолога Суслова обрушился на четырёх писателей: Юрия Селезнёва, Геннадия Серебрякова, Вадима