Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник). Ричард Халл

будто вправду собирался направиться со мной к «Ла-Жуаёз»! Даже в Ллвувлле я не могу позволить себе расхаживать по улицам рядом с человеком в синем рабочем комбинезоне! Всему есть границы. Ну и, конечно, «Ла-Жуаёз» стояла не то чтобы прямо за углом.

      – Нет, от этого мы воздержимся, Гербертсон, – со всей твердостью заявил я, сам поднимая одну из канистр, стоявших вдоль стен гаража. Топливо оказалась более низкого качества, чем было нужно мне, но другого в пределах досягаемости не нашлось. Со всем достоинством, возможным в подобных обстоятельствах, я покинул гараж. Очевидно, этого достоинства хватило на то, чтобы никто за мной не увязался, но, дойдя до угла и оглянувшись назад, я с изумлением увидел, что весь гаражный персонал до последнего мальчишки застыл на самой середине дороги, созерцая, как я удаляюсь. Оставалось надеяться, что на моем примере они изучают тот единственно верный бледно-голубой оттенок, какой только и должен быть присущ мужским рубашкам. Впрочем, даже если так, учение не пойдет им впрок – они все равно умудрятся испортить его чем-нибудь непотребным: представления о цветовых гаммах и их сочетаниях у жителей Ллвувлла исключительно примитивные… Могу поклясться, что, едва скрывшись из их поля зрения, я услышал громкий смех. Вслед мне понеслись какие-то шутки – не сомневаюсь, грубые. Но я выбросил из головы Гербертсона вместе со всеми его клевретами.

      Вместо этого через какое-то время я начал обдумывать одну мысль. Почтовое отделение тут в двух шагах. Появиться в Ллвувлле дважды за один день будет неэлегантно; кроме того, на это уйдет столько времени, что у тети возникнут лишние подозрения. Да, решено. Сунув вожделенную канистру с бензином за живую изгородь, я направился на почту. Захвачу свои книжки, раз на то пошло.

      – Добрый день, мистер Эдвард. – Старик Хьюз, почтмейстер, излучал необычное для него добродушие и радость от встречи со мной. Разумеется, он тут же забыл о маленьком ребенке, которому как раз продавал мятные леденцы (дело в том, что Хьюз не только заведует почтой, но и держит лавку), и, вытерев липкие руки о довольно замызганный фартук, заковылял в противоположный конец своего магазина. – Вы пришли за своей книжной бандеролью, не правда ли, сэр? Большая удача, сэр, что мы знаем ваши привычки и вкусы, а то отослали бы ее обратно отправителям. Со слов мисс Пауэлл я понял, что это вас здорово бы расстроило.

      Лично я решительно отказываюсь согласиться, что «знание моих привычек и вкусов» кем бы то ни было может обернуться «большой удачей», поэтому ограничился улыбкой – боюсь, несколько натянутой.

      Хьюз же извлек откуда-то сверток – несколько большего размера, чем я рассчитывал, – напротив, с улыбкой лучезарной. Чудно́, право же, что и Хьюз, и Гербертсон, обычно обходившийся со мной довольно холодно, на этот раз оба проявили столь очевидное дружелюбие.

      – Сегодня чудесный день для прогулки, мистер Эдвард, – продолжал почтмейстер. – Только боюсь, что вам тяжеловато будет тащить эту штуку обратно в Бринмаур. Вообще-то