Глория. Капкан на четвертого. Наталья Жильцова

и через нее:

      – О, выгляни в окошко, дева! Смиренно здесь, перед тобой, стою я, страхи ночные презрев!

      Страхи он презрел! Вот гад! Сейчас будут ему страхи!

      Скрипнув зубами, я поднялась с кровати и подошла к окну. Искренне хотела высказать ночному певуну много «хорошего», но, едва выглянула наружу, злость на Дрюкля испарилась сама собой. Напротив, я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос.

      Молодой лорд был одет по всем канонам ночного соблазнителя. На нем был черный бархатный камзол и нахлобученный на голову берет с пушистым белым пером. Толстенные ляжки Дрюкля обтягивали короткие панталоны, могучие икры старались прорвать тонкую ткань белых чулок, а башмаки сияли в лунном свете начищенными пряжками. В довершении образа на задранном ко мне лице темнела карнавальная полумаска.

      Дрюкль был не один. Позади него стояло два человека, облаченных в темные плащи, так же с масками на лицах. Один из них держал лютню, а второй драматично скрестил руки на груди.

      И почему же меня не покидает чувство, что я уже видела это раньше? Ой, а ведь точно! Это же сцена из популярного пару лет назад спектакля Сибиллы Промес. Как же там… «Лунный соблазнитель»!

      Похоже, Дрюкль тоже видел этот спектакль и теперь намеревался частично его воспроизвести у меня под окном. Да только мне хотелось спать, а не спектакли посреди ночи разыгрывать!

      – Послушайте, это, конечно, мило с вашей стороны, – крикнула я. – Но вы хоть знаете, который сейчас час?

      – Конечно! Это время откровений и признаний! – тут же провозгласил Дрюкль. – Я выбрал ночь, чтоб душу перед вами приоткрыть, и вам о том поведают мои сонеты!

      Он решительно топнул ногой. Человек с лютней выдал резкий аккорд, а затем начал наигрывать какую-то мелодию.

      Сонеты? Да он издевается!

      Однако высказать свое возмущение я не успела. Второй сопровождающий достал из складок плаща бумажный свиток и протянул Дрюклю. Лорд развернул его, откашлялся и зычно начал:

      Воспрянь, любовь, не то сочтут,

      Что ты слабей, чем аппетит:

      Едва он утолен обильем разных блюд,

      Опять же разыграться норовит.

      Любовь, хоть ненасытна, но подчас

      Мой взор от разнообразья мутноват;

      Но дух любви в дремоте не увяз

      И вновь мои глаза огнем горят.

      Стремлюсь рекою я быстрой стать,

      Промеж берегов твоих руслом лечь,

      Нагою тебя середь ночи ждать,

      Быстриной своею тебя увлечь.

      Человек с лютней выдал особенно торжественный пассаж, а меня перекосило. Это промеж каких берегов он там лечь вознамерился? И он что, хочет, чтобы я к нему голой посредине ночи бегала?! Дабы быстриной… Это вообще как? По-быстрому?

      Ты Музой стала моею, ты порой

      Едва ли не водишь моим пером,

      Но нынче, вдохновленное тобой,

      Иное перо прославится стихом.

      Вот и приехали. Сейчас, я так понимаю, мне прямо предлагают, гм, прославить «иное перо»?!

      Дрюкль умолк. А я… я на всякий случай отскочила поглубже