Следствие… Том 1. Георгий Бурцев

ано и опубликовано множество статей. Есть несколько статей и обо мне как о психологе и учителе. Написал много песен к различным театральным постановкам. Опубликовано много стихов как в России, так и за её пределами, в том числе и в Белоруссии. Снялся в нескольких телефильмах и телевизионных программах.

      Следствие ведёт аббат Жорж Паскерель

      «Легату папы римского Николая V, монсеньору Гийому д'Эстутвилю.

      Экселенц. По Вашему поручению я провёл расследование, и сегодня представляю Вашему вниманию свидетельства очевидцев и участников, отчёты заседаний Государственного Совета и протоколы трибунала. А также присовокупил дневниковые хроники старшего брата, свои воспоминания и собственные догадки, избегая при этом описаний обстановки и характеристик персонажей, всего что может затруднить ход следствия.

      Ваше право принять версию, разработанную епископом Кошоном вкупе с участниками Трибунала по осуждению Девы, а также для снятия всех обвинений против святой католической церкви. И здесь Вам помогут живые на данный момент брат героини Пьер дю Лис; потом помощник палача Сансона, бывший тогда при нём ещё мальчишкой Жофруа Тераж. А ещё сейчас чуть ли не главным свидетелем называют Бертрана де Пуланжи, сопровождавшего конвой де Вьенна. Но, всё же оруженосцем, советником и учителем Жанны-Девы был назначенный дофином Жан де Олон, которого, к сожалению, сейчас нет в живых. Конечно, версия Кошона на первый взгляд может показаться беспроигрышной, но, канонизируя героиню, мы добавим святости самой католической церкви, которая не нуждается во лжи.

      С почтением, монах и аббат, брат личного духовника Девы-Жанны, армейского капеллана, иеромонаха Жана Паскереля, настоятель аббатства Сент-Катрин-де-Фьербуа Жорж Паскерель.»

      Исповедь в Домреми

      Месса закончилась. Смирено и чинно прихожане покинули сумрачное, пропахшее ладаном и свечным угаром помещение церкви. Старый кюре Жан Минэ осторожно и бережно закрыл молитвенник, устало побрёл в ризницу. За его спиной, в гулкой тишине опустелой церкви, кто-то шмыгнул носом и вздохнул. Минэ обернулся. Увидев юную дочь старосты общины, удивлённо вскинул мохнатые брови. Девушка подошла к нему, опустилась на колени, поцеловала ему руку, и опустила лицо в сжатые кулачки.

      – Ну и что? Ты же исповедовалась перед мессой? Или что-то не договорила? Я после мессы исповедь не принимаю.

      – Padre, я хочу пойти на войну, – едва слышно выдохнула она.

      – Ты правильно сделала, – сказал он, и, увидев её радостный взгляд, продолжил, – что пришла и поведала об этом. А кто у тебя там, на войне?

      – Никого, – тряхнула она длинными, чёрными волосами.

      Старик с облегчением вздохнул и потянул её за руку, поднимая с колен.

      – Уже много лет идёт война. Никто не может назвать число погибших славных мужей. И если до сих пор англичане не покорили всю Францию, то произошло это, лишь, потому, что наши мужчины с честью исполнили свой долг, а женщины – свой.

      – Но ведь так может продолжаться без конца. А кому нужны бесконечные жертвы?

      Кюре шагнул к статуе Пресвятой богородицы Марии Домреми и воздел сложенные вместе ладони.

      – Страдания очищают душу.

      – Но делают её суровой и дерзкой, – услышал он, вздрогнул и, резко обернувшись, глянул на неё в упор.

      – И голос разума подсказывает тебе, что пришла пора дерзнуть?

      – Нет, я не думаю о дерзости, и голос разума твердит, что моё место рядом с маменькой; но сердце моё кипит, когда я вижу страдания других.

      – И как же ты надеешься отвести от них страдания?

      – Очень просто. Я пойду впереди войска на врага; войско пойдёт за мной и победит.

      – А если войско не победит?

      – Как это не победит? Войско, идущее вперёд, непобедимо!

      – Жаннета, история хранит имена спасительниц Есфирь и Юдифь, но в мире ещё не было девы-воительницы.

      – Тем большей неожиданностью это будет для врагов – они дрогнут и погибнут.

      – О-хо-хо… Дитя моё, возможно, что твоими устами молвит сама истина, но осуществить что-либо всегда труднее, нежели задумать что-либо от простого до гениального.

      – Почему?

      – Да хотя бы потому, что тебя никто не станет слушать, и тем более не допустит к армии.

      – Но почему?

      Старик тяжело вздохнул, увидев на её глазах слёзы.

      – Жанна, в армии служат мужчины, ими командуют знатные мужи. Некоторые из них учились в университетах. Другие постигали военную науку на службе и в сражениях. А ты девушка. Неграмотная. Простая крестьянка.

      – Не может такого быть, чтобы король не желал себе добра. Если бы у меня были конь, меч и знамя, я сама добыла бы ему честь и славу, – сказала она и пустилась в рёв.

      Старик потянулся, было к её носу и глазам, расшитым крестами манипулом, потом достал платочек, принялся утирать ей слёзы и успокаивать.

      – Этого нам ещё не