Лекции о литературе. Диалог эпох. Евгений Жаринов

готовящегося восстания против деспотической власти.

      И здесь дело не обошлось без масонского влияния.

      Организационной предпосылкой появления тайных политических организаций явилось масонство. Из шести инициаторов создания Союза Спасения двое – А. Н. Муравьев и М. И. Муравьев-Апостол – уже были масонами. Кн. С. П. Трубецкой, Н. М. Муравьев и С. И. Муравьев-Апостол вступили в ложу Трех Добродетелей, которая была инсталлирована 11 января 1816 г. Схема устройства и работы ложи являлась уже известной формой тайного общества, и нет ничего странного в том, что Союз Спасения своей технической организацией копировал масонские степени и ритуалы (закрытые собрания, система соподчинения, присяга и т. д.).[17]

      Вопрос о роли масонства в движении декабристов вполне закономерен. Тем более что ведущий основатель Союза Спасения А. Н. Муравьев был видным масоном – его «Записки» доказывают нам, что до конца своих дней Муравьев остался верен нравственным идеалам ордена. Но вернемся вновь к знаменитому стихотворению Пушкина, посвященному римскому поэту Овидию. В декабристских кругах римского поэта считали жертвой «предрассуждений века». Одна из масонских лож, членом которой стал 4 мая 1821 г. Пушкин, носила имя Овидия («Овидий № 25»). Как справедливо указывают исследователи, судьба Овидия представлялась и русскому поэту в известной степени символичной для общества, в котором господствует режим деспотии. Создается впечатление, словно Пушкин готов отомстить за своего собрата по перу если не деспоту императору Августу, то хотя бы деспоту современному, императору Александру I.

      В самом Кишиневе Пушкин непосредственно общался с такими видными деятелями Южной управы Союза Благоденствия, как П. И. Пестель, М. Ф. Орлов, П. С. Пущин, К. А. Охотников и др. 9 апреля он записывает в дневнике: «Утро провел я с Пестелем, умный человек во всем смысле этого слова. …Мы с ним имели разговор метафизический, политический, нравственный и проч. Он один из самых оригинальных умов, которых я знаю».

      В такой обстановке и в таких условиях создавалось самое сильное революционное стихотворение Пушкина южного периода – «Кинжал» (1821):

      Лемносской бог тебя сковал

      Для рук бессмертной Немезиды,

      Свободы тайный страж, карающий кинжал,

      Последний судия Позора и Обиды.

      Где Зевса гром молчит, где дремлет меч Закона,

      Свершитель ты проклятий и надежд,

      Ты кроешься под сенью трона,

      Под блеском праздничных одежд.

      Как адской луч, как молния богов,

      Немое лезвие злодею в очи блещет,

      И озираясь он трепещет,

      Среди своих пиров.

      Везде его найдет удар нежданный твой:

      На суше, на морях, во храме, под шатрами,

      За потаенными замками,

      На ложе сна, в семье родной.

      Шумит под Кесарем заветный Рубикон,

      Державный Рим упал, главой поник Закон:

      Но Брут восстал вольнолюбивый:

      Ты Кесаря сразил – и мертв объемлет он

      Помпея мрамор горделивый.

      И здесь мы видим еще одно

17

Пыпин А. Н. Русское масонство. XVIII и первая четверть XIX в. С. 426–427, 527. Нечкина М. В. Движение декабристов. Т. 1. С. 141, 172.