Лекции о литературе. Диалог эпох. Евгений Жаринов

присутствует на пиру, где по соседству вполне мог возлечь не только его любимый Дельвиг или Кюхля с Пущиным, но и сам Сократ, повествующий им за чашей лучшего вина о том, что миром управляет Космическая Душа, части которой, как осколки магического зеркала, застряли в сердцах избранных, только и способных называть себя истинными философами.

      Знаменитые «Египетские ночи» богаты разнообразными отсылками к миру Древнего Рима и, в частности, к легендарным ночам Клеопатры.

      Чертог сиял. Гремели хором

      Певцы при звуке флейт и лир.

      Царица голосом и взором

      Свой пышный оживляла пир;

      Сердца неслись к ее престолу,

      Но вдруг над чашей золотой

      Она задумалась и долу

      Поникла дивною главой…

      И пышный пир как будто дремлет.

      Безмолвны гости. Хор молчит.

      Но вновь она чело подъемлет

      И с видом ясным говорит:

      В моей любви для вас блаженство?

      Блаженство можно вам купить…

      Внемлите ж мне: могу равенство

      Меж нами я восстановить.

      Кто к торгу страстному приступит?

      Свою любовь я продаю;

      Скажите: кто меж вами купит

      Ценою жизни ночь мою? —

      Рекла – и ужас всех объемлет,

      И страстью дрогнули сердца…

      Она смущенный ропот внемлет

      С холодной дерзостью лица,

      И взор презрительный обводит

      Кругом поклонников своих…

      Вдруг из толпы один выходит,

      Вослед за ним и два других.

      Смела их поступь; ясны очи;

      Навстречу им она встает;

      Свершилось: куплены три ночи,

      И ложе смерти их зовет.

      Благословенные жрецами,

      Теперь из урны роковой

      Пред неподвижными гостями

      Выходят жребии чредой.

      И первый – Флавий, воин смелый,

      В дружинах римских поседелый;

      Снести не мог он от жены

      Высокомерного презренья;

      Он принял вызов наслажденья,

      Как принимал во дни войны

      Он вызов ярого сраженья.

      За ним Критон, младой мудрец,

      Рожденный в рощах Эпикура,

      Критон, поклонник и певец

      Харит, Киприды и Амура.

      Любезный сердцу и очам,

      Как вешний цвет едва развитый,

      Последний имени векам

      Не передал. Его ланиты

      Пух первый нежно отенял;

      Восторг в очах его сиял;

      Страстей неопытная сила

      Кипела в сердце молодом…

      И грустный взор остановила

      Царица гордая на нем.

      В данном случае хочется обратить внимание на то, как поэт описывает нам поведение римского легионера, который принимает «вызов наслажденья, как принимал во дни войны он вызов ярого сраженья». Здесь чувствуется перифраз известной поэмы Овидия «Наука любви»,