А «Скорая» уже едет (сборник). Андрей Ломачинский

руку для приветствия. Руку я демонстративно не замечаю.

      – Александр.

      – Чего?

      – Тебя русским языком твой фельдшер просит помочь.

      Рожа открывает рот, явно собираясь выплеснуть на меня что-то по родительской линии – но не успевает. Я сгребаю его за шиворот и, слегка приподняв, от души прикладываю его затылком о борт стоящей радом «ГАЗели».

      – Ты… ты… нах… че?!

      – Ты, козел кастрированный, если не понимаешь по-русски, будешь обучаться по-козлиному, – сообщаю я ему. – Это – первое.

      Девушка, приоткрыв глазки и рот, ошарашено смотрит на происходящее.

      – Фельдшер – это твой непосредственный начальник, после врача, конечно, – продолжаю я. – Его слово для тебя, говнюк, закон, распоряжения его ты выполняешь быстро и без пререканий. Это – второе.

      Водитель Александр не возражает, потому как занят отдиранием моих пальцев от своего горла и натужно сипит. Бесполезно – если он не в курсе, то ему уже сегодня расскажут, на какой бригаде я проработал пять лет в свое время и какую репутацию имею.

      – И третье, – я отпускаю его горло и как следует врезаю ему под дых. – Оно же – последнее.

      Рожа сгибается пополам, глотая ртом воздух. Я наклоняюсь к нему, по-приятельски кладя руку на плечо.

      – Ты на выездной бригаде – никто, технический персонал, прослойка между рулем и сиденьем. Твое слово ничего не значит, твоего мнения никто не спрашивает, твои пожелания никого не интересуют. И если вдруг я узнаю, что ты забыл эти три истины…

      Взяв его за воротник куртки, я снова прислоняю страдающего Александра к погнутому борту машины.

      – Тогда ты у меня, свинячий выкидыш, пожалеешь, что не остался на своей маршрутке. Даю тебе слово. А теперь – взял шмотки и потащил их в машину. Бегом.

      Водитель тяжело дышит, явно пребывая в раздумьях, то ли начинать драку, то ли подождать, когда я повернусь спиной. Я не поворачиваюсь, в упор разглядываю его, как будто вижу в первый раз. Наконец он не выдерживает, сгребает стоящую на асфальте хирургию, что-то прошипев стоящей девочке. Она испуганно шарахается от него.

      Вздыхаю.

      – Иди сюда.

      Она опасливо приближается, словно всерьез верит, что я могу внезапно кинуться и покусать.

      – Тебя как зовут?

      – Алина. – Голосок испуганный и дрожащий. Повезло девочке, нечего сказать.

      – Если он попытается отыграться на тебе, Алина, дай мне знать. Ладно? Я на четырнадцатой бригаде работаю.

      – Ладно.

      Ага. Сразу видно, что первым делом побежит.

      – И почему я тебе не верю?

      Беру ее за плечи, уводя с мерзкой мороси под защиту козырька. В небольшом проходе стоит лавочка, теоретически предназначенная для желающих перекурить сидя. На самом деле она завалена вещами бригад, с оставленными кое-где промежутками для караулящих эти вещи. Я, отпихнув ящик с мешком Амбу[1], усаживаю девочку на край лавки.

      – Ты – фельдшер, – говорю ей. Словно лекцию читаю. – С этим согласна?

      Кивает.

1

Резиновый баллон для проведения искусственного дыхания.