Секрет Любимова. Валерий Золотухин

на всех. Был бы Зайчик здоров и деньги бы водились…

      Зайчик с Кузькой спят. Теща – в магазин за звонком, я – за стол. Выпью кофе и покурю… и подумаю над «Запахами».

      1 февраля

      Отошел последнее время от дневника. Все пытаюсь себя заставить писать что-то художественное, быть может, даже для денег, но пока не получается.

      Запил Высоцкий, это трагедия, надо видеть, во что превратился этот подтянутый и почти всегда бодрый артист. Не идет в больницу, очевидно, напуган, первый раз он лежал в буйном отделении и насмотрелся. А пока он сам не захочет или не доведет себя до белой горячки, когда его можно будет связать бригадой коновалов, его не положат.

      Как ни крутись, ни вертись, годы идут – где под тридцать, там и под сорок недалеко, а с нашей работой на износ это, считай, пятьдесят, вот и жизнь прошла, считай…

      3 февраля

      Высоцкого возят на спектакли из больницы. Ему передали обо мне, что я сказал: «Из всего этого мне одно противно, что из-за него я должен играть с больной ногой». Вот сволочи-прилипалы, …[37] – проститутки.

      Послал Плисецкой телеграмму: «Огромное спасибо за ваш гений. Ура. Золотухин-Таганский». Может, не нужно было. Ну и шобла собирается на балет. Педерасты, проститутки, онанисты – вся извращенная сволочь, высший свет.

      19 февраля

      Ну, наконец всё, слава Богу, позади. Пятилетие[38] шикарное. Романовский не выдержал тональности Высоцкого.

      В каждой компании свой Соленый, а у нас их было три, как и три гуся.

      А вчера ездили в деревню с Можаевым, Глаголиным и компанией… На конюшне видели двух Кузькиных – и вообще все было прекрасно. Можаев пел, и я пел. Потом поехали к нему домой с мастером Боровским[39]. Можаев подарил мне палку, а фотографию я унес против его воли.

      Зайчик бренькает, и грустно отчего-то, вроде бы и репетиция была неплохой.

      Славиной хвалили меня в Ленинграде, будто бы я первым номером в «Интервенции». Очень хочется быть первым номером, почему бы и нет? Наконец посмотрел «Аптеку», я выиграл ее, а я ведь загадывал – выиграю «Аптеку», выиграю Женьку. Бог даст, в самом деле так случится.

      Читал Высоцкому свои писания в «Стреле». Ему нравится.

      «Ты из нас больше имеешь право писать» – он имел в виду себя и Веньку.

      Скучно. Тоскливо.

      Что делать мне, как хочется иметь Евангелие, где-то надо взять денег на Ленинград.

      22 февраля

      На дуэль надо идти убивать, и нечего жмуриться, работать надо. Посмотрим, синяя птица еще в моих руках.

      Обед. Сон. Репетиция. Не получается про «корову» – хоть режь меня, разумеется, про «сомов» тоже не выходит. Очень трудно, просто архитрудно, никогда не подозревал, что Кузькин, из меня человек, будет убегать от меня, показывать язык. Ну ничего. Поживем – увидим. Главное – распределиться спокойно, сообразить дыры, переходы. Думаю, что заиграю в конце концов. Отец родной, помоги мне в ентом деле. Теперь до премьеры, до банкета – ни грамма, и заниматься, отдыхать и т. д.

      24 февраля

      Я

37

Разумеется, в своих дневниках Валерий Золотухин слов не подбирал, не затрудняясь ни эвфемизмами, ни многоточиями.

38

Пять лет брака В. Золотухина и Н. Шацкой.

39

Давид Боровский, сценограф, главный художник Театра на Таганке. Начиная со спектакля «Живой» (1968) Ю. Любимов за единичными исключениями работает только с этим художником.