Россия никогда не сдавалась. Мифы войны и мира. Владимир Мединский

Сурков тогда смеялся: мол, Мединский так защищает пакт, будто сам его подписывал. Так вот как раз так оно и есть: именно мы, наша страна, его и подписывали. Это наша страна и наша история.

      – Нет ли противоречия между единством истории и противоречивостью, неоднозначностью тех или иных событий и их оценок? Демократично ли это – вести дискуссии в академических кругах, а для широкого пользования предоставлять какую-то отобранную версию или трактовку?

      – Никакой тут нет недемократичности.

      Во-первых, есть вопрос образования. На уровне образования обязательно должны предлагаться канонические версии – максимально взвешенные, максимально выверенные, максимально бесспорные. Не все выпускники общеобразовательной школы станут профессиональными историками и будут рыться в деталях. Но они должны иметь базовый набор знаний, который является самоценностью, тем самым нравственным стержнем. То же самое – русский язык, литература. Не все будут писать стихи и даже не все будут в дальнейшем читать что-то, кроме Донцовой и Марининой. Но все должны знать Пушкина и Гоголя. Это канон, который дается обязательно. Этот гуманитарный канон и закладывает обязательную систему ценностей, на которых и базируется культурный код.

      И вот, во-вторых, когда из таких качественных людей путем отбора формируется научное сообщество – в нашем случае историческое, – то пускай внутри него и идут споры, ищутся новые факты. И если в результате этих споров будут убедительно установлены факты, которые противоречат канону, – да, тогда мы подправим канон.

      Вот сейчас мы знаем, что за весь период сталинских репрессий с 1921 по 1953 год было вынесено около 800 тысяч смертных приговоров. Предположим, будет научно установлено, что их было больше – только научно, по документам, а не так, что «я прочитал Солженицына и пришел к выводу, что никак не меньше ста миллионов», – тогда мы в каноне к этой цифре добавим новую, доказанную, понимание масштаба трагедии у нас от этого не изменится. Но не надо на этой трагедии спекулировать и бесконечно самоистязаться.

      – Мифы и контрмифы. Так или иначе, отражение истории в произведениях искусства – это вопрос трактовок и даже домыслов. Есть же разница между мифом о 28 героях-панфиловцах и художественным вымыслом о штурме некой «цитадели» гражданскими лицами с черенками от лопат? Какой вы здесь предложите критерий – как отличить «полезный» миф от «вредительского»?

      – Я думаю, по тому же нравственному стержню, о котором мы с вами уже говорили.

      Во-первых, домысел или миф не должны противоречить большой исторической правде, логике событий. Во-вторых, они не должны противоречить базовым цивилизационным ценностям, включающим в себя и гордость за свою историю, за свою страну. С этой точки зрения какая разница – было героев-панфиловцев 28, 50 или 130? Хотя, кстати, есть данные, что тот плакатный образ, запущенный в советскую пропаганду в 1941 году, имел вполне реальные основания. Но, как бы то ни было, независимо от цифры