Купите девочку. Виктор Пронин

Шаланда, что есть жизнь человеческая?

      – Ну?

      – Жизнь человеческая – это яркий, благоуханный цветок на солнечном, весеннем лугу… Пришел козел и съел.

      – Ну? – не понял Шаланда.

      – Убрать бы надо, – проговорил Пафнутьев. – В кровище тут все у тебя… Ступить негде.

      Шаланда мгновенно обиделся, налился краснотой, но сдержался, промолчал. Через некоторое время, видимо, дошло до него, что не издевается Пафнутьев, не насмехается над его бестолковостью, а дело предлагает, единственное, что сейчас действительно необходимо сделать.

      Подняв трубку, Шаланда набрал короткий номер внутренней связи и, дождавшись, когда кто-то откликнется на том конце провода, коротко бросил:

      – Зайди.

      Через минуту вошел дежурный и остановился в дверях, стараясь не опускать взгляда, чтобы не видеть залитого кровью пола.

      – У нас там есть кто-нибудь в клетке? – спросил Шаланда.

      – Сидят двое…

      – Бомжи?

      – Не похоже… При галстуках.

      – Это хорошо, – мрачно кивнул Шаланда. – Аккуратные, значит.

      – Да, чистоту любят. Жаловались, что в камере не очень чисто. Грозились прокурору жалобу накатать. Блефуют, говноеды вонючие. Нет у них оснований для жалоб и нареканий.

      – Дадим, – сказал Шаланда, не отрывая взгляда от собственного пальца, который продолжал выписывать на поверхности настольного стекла заковыристые узоры, отражающие сложный, непредсказуемый внутренний мир начальника милиции.

      – Простите?

      – Основания, говорю, надо бы им дать… Чтоб было что прокурору написать! – вдруг рявкнул Шаланда, подняв голову. – Живут, понимаешь, у нас, пользуются нашим гостеприимством, кров у них над головой, скамейка под жопой… Пусть поучаствуют в наших хлопотах. Дай им по швабре и приведи сюда. Убрать надо! Павел Николаевич вот тоже жалуется – грязно, говорит, тут у вас, кроваво, говорит.

      – Вы имеете в виду… – побледнев, дежурный замолчал.

      – Кровь положено смывать!

      – Это… Один из них доцент, второй вчера диссертацию защитил… Вот и расслабились ребята.. Может, не надо их, а? Неприятности могут быть… Нарекания опять же…

      Шаланда некоторое время молча смотрел на дежурного, перевел взгляд на сидевшего в углу Пафнутьева, потом, обхватив голову руками, начал раскачиваться из стороны в сторону, производя какие-то странные звуки – не то плакал, не то смеялся, не то завывал по-звериному, тоскливо и безнадежно, как может завывать одинокий волк в ночной заснеженной степи.

      – Неприятности, говоришь? – Шаланда оторвал руки от лица и посмотрел мокрыми глазами на дежурного. – Нарекания? А это, по-твоему, что? – он указал коротким пальцем, покрытым редкой жесткой растительностью, на кровавую лужу, растекшуюся по полу. – Что это?

      – Кровь, – неуверенно произнес дежурный. – Вроде как кровь… Во всяком случае, похоже.

      – Значит, так, – Шаланда выпрямился в кресле и сложил по-школьному руки на столе. – Давай сюда своих