Остров. Виктор Пронин

но налетел порыв ветра, и комната наполнилась воем. Стекла дрожали, грозя каждую секунду осыпаться мелкой крошкой.

      ФИНИШ… НАДЕЖДА.. ЖЕНЩИНА… Дина надела голубой свитер, теплые спортивные брюки, высокие сапоги на «молниях» и, отбросив штору от окна, бегло осмотрела себя в темном стекле. Потом принесла из ванной небольшое зеркало, косметику и села к столу. Все эти тюбики, карандашики, кисточки рождали в ней смешанное чувство надежды и безнадежности. Решившись, Дина с опаской взглянула на себя в зеркало. Из деревянной рамки на нее смотрела в общем-то молодая женщина с голубыми глазами, в которых давно обосновалось разочарование и в самом уголке – вызов… Ну и что, мол? Ну и что?! Дина почти с мстительным наслаждением отметила и подозрительно мягкий подбородок, и не очень-то веселое выражение…

      – Самые противные морщины – на лбу.

      – Почему? А разве в уголках рта лучше? – возразила она себе.

      – Может, и не лучше, но, когда улыбаешься, их не видно… Нужно только почаще улыбаться. Это не трудно, дело привычное. А потом улыбка получается и без твоего участия.

      – И носить свитера с высокими воротниками. Тогда и шея твоя будет выглядеть вполне прилично… Морщин не будет видно.

      – Их и сейчас не видно.

      – Правильно. Но это не значит, что их нет.

      – Если у тебя что-то по-настоящему молодое, так это прическа.

      – Она в самом деле молодая или… молодежная?

      – К прическе не придирайся. Она в норме.

      – Это уже точнее. А ты не задумывалась, что из всего имеющегося, так сказать, в наличии у тебя самое молодое? Прическа? Работа? Методистом во Дворце пионеров… Или твой туалет – сапоги, свитер, брюки…

      – Ну, прическа… я уже сказала… Она в норме. Работа? Нет, с детьми я кажусь себе даже старше, пожилой кажусь. Слово-то какое – пожилая… То есть достаточно пожившая на белом свете. Человек, которому пора подумать о финише. Ужас. Терпеть не могу слов, в которых есть жэ, ща, эф… Финиш, пожилая, надежда, женщина… Что-то в них общее… Возраст. Так что у тебя самое молодое? Душа? И здесь что-то шипящее… Самая молодая у меня, пожалуй, мечта. Мечта семнадцатилетней девушки… Выйти замуж. Впрочем, мечтой ее уже не назовешь.

      – Как же ее назвать?

      – Желанием, стремлением… Необходимостью. Злые языки называют диагнозом.

      – А тебе не кажется, что ты упиваешься…

      – Нет. Не кажется. Если бы сейчас во второй комнате кричали дети, если бы хороший парень укладывал мой чемодан и спрашивал, когда вернусь, когда напишу и нельзя ли вообще отказаться от этой командировки… Вот тогда…

      Дина смахнула всю косметику в целлофановый мешочек и поднялась. Пора было выходить.

      ТРИНАДЦАТОЕ МЕСТО. На пороге стояла Женька. В длинном распахнутом халате, с припухшими губами. Как-то обеспокоенно стояла. Последнее время она не оставляла Алика ни на минуту и теперь, увидев одного, молчавшего, сразу насторожилась.

      – Снег… Иди полюбуйся, – сказал Алик.

      – Прекрасный снег. Никогда не видела ничего подобного, – она подошла к мужу и положила руки ему на плечи. Кроме халата на ней ничего не было, и Алик старался не опускать