Вызываю огонь на себя. Александр Тамоников

это он командовал группой, а значит, знает немало.

      – Согласится ли отвечать на вопросы?

      – Заставим. Значит, ты давай команду на возвращение техники, рассредоточение ее на прежних позициях, если они не разрушены, выставляй усиленное охранение, черт его знает, как воспримет аль-Диаб свое поражение. Подстрахуемся. А потом отдыхать. Мне еще на встречу с Главным военным советником ехать.

      – Да, я помню! Связист!

      – Я, господин капитан.

      Сабир приказал:

      – Связь с командирами танкового, минометного взводов и боевых машин пехоты.

      – Есть!

      – Давай! – сказал Волченков. – Распорядись и подходи к пленному.

      – Понадобится переводчик, впрочем, с переводом справится и заместитель.

      – Разберемся. Не забудь доложить в бригаду о результатах авианалета.

      – Они уже извещены. Экипажи бомбардировщиков доложили.

      – Летчики не могли видеть, что они поразили.

      Но полковник Ганури опередил ротного, сам вызвав Сабира.

      Оставив командира роты на КНП, Волченков спустился к подножию высоты.

      Глава третья

      Российский советник подошел к носилкам, на которые был уложен раненый боевик. Полевую одежду с него срезали, раны перебинтовали, обезболили, накрыли простыней.

      Волченков спросил у санинструктора Весама Хайдура:

      – Как состояние боевика, сержант?

      – Нормально, крови потерял много, хорошо, у меня была плазма. Раны серьезные, но для жизни опасности не представляют. В общем, будет жить. Хотя заслуживает смерти.

      – Ты же медик, сержант, тебе нельзя так говорить.

      – В отношении этих бешеных собак можно. Они же не люди. Или вы не видели, что они вытворяют с пленными?

      – Видел. И все-таки он раненый, а мы – не они. Я могу допросить его?

      – Можете.

      Санинструктор толкнул раненого:

      – Эй, борец за истинную веру, очнись, с тобой русский офицер говорить желает.

      Подошел заместитель командира роты. Он переводил допрос.

      – Кто ты? – спросил Волченков.

      Бандит попытался плюнуть в сторону советника, но слюна повисла на подбородке.

      – Понятно! Не хочешь разговаривать. Ладно, это ты сейчас такой смелый, когда действуют обезболивающие препараты, а вот когда срок их действия пройдет, ты от боли на стену полезешь.

      А я помогу тебе в этом. И никто никакой помощи тебе не окажет.

      – Будь ты проклят, неверный!

      – Вот уже лучше. Теперь назови свое имя, положение в банде.

      – У нас не банда, у нас Государство.

      – Ну, да, «Государство», конечно, только от этого «Государства» остается все меньше и населения, и территории. Имя, фамилия, должность! Мы все равно узнаем, это не так уж и сложно. На каждого из вас есть информация. Зачем подвергать себя страданиям, даже за веру, если это совершенно бесполезно?

      – Я готов умереть. И страдания мне не страшны.

      – Смотри какой терминатор.

      Старший лейтенант не смог перевести