Песочные часы. Ольга Романовская

молчать и не двигаться.

      От группы торговцев отделился невысокий щуплый человек в кожаной куртке на меху. Подошел вплотную, взял за подбородок, осмотрел глаза и зубы, будто породистой лошади, затем, велев охраннику держать руки, потрогал грудь. Судя по ухмылке, остался доволен.

      – Раздеть до рубашки, – скомандовал он.

      Естественно, приказ тут же выполнили. Теперь меня, практически голую, придирчиво щупали трое, о чем-то переговариваясь между собой на незнакомом наречии.

      Стояла, мужественно сжав зубы, и ждала окончания унижения. Чтобы успокоиться, считала. Пальцы торговцев казались червяками, от этих прикосновений хотелось отмыться.

      Араргец в кожаной куртке развернул меня спиной, узнал номер и попросил принести опросный лист.

      – Семнадцать, – радостно улыбнулся он, – самое то! Если она здорова и невинна, из нее выйдет великолепная торха, я бы сказал – элитная торха. После врачебного осмотра согласен заплатить казне двести цейхов.

      Видимо, остальные торговцы посчитали цену завышенной и спорить не стали.

      Шагая внутрь казарменных помещений, в которых содержался живой товар, молилась, чтобы меня не сделали хырой. Только бы торхой! Еще тогда я инстинктивно чувствовала: участь торхи не столь печальна, как беспросветное существование хыр.

      Солдат втолкнул в комнатку без окон. Из мебели: стул, стол, ширма, а за ней – простое ложе, покрытое простыней. За столом сидел человек и что-то писал в толстой амбарной книге.

      – Еще одна? – лениво бросил он через плечо. – Иди за ширму и раздевайся.

      Раздевайся? Куда дальше: на мне только нижняя рубашка, белье и чулки.

      Оторвавшись от записей, араргец вопросительно посмотрел на меня.

      – Ну, чего стоишь? Не стесняйся, я врач, женские прелести меня не интересуют. Или позвать солдат, что бы они тебя держали?

      Судорожно сглотнув, отправилась за ширму. Взялась за подол рубашки, но снять не решилась.

      – Давай, не задерживай меня. – Врач взял перчатки из непонятного желто-белого материала, плотно облегающего руки, и шкатулку с инструментами. – Ладно, – смягчился он, войдя в положение трясущейся от страха девчонки, – сначала просто сядь и покажи горло.

      Врач внимательно осмотрел его, а также нос, глаза, кожу, сосчитал пульс, спросил, чем болела в детстве. Затем, так и не дождавшись, пока я разденусь сама, снял рубашку и пощупал живот. Удовлетворенно кивнув, врач вернулся к столу, сделал отметки на обороте опросного листа и в амбарной книге.

      Обрадовавшись концу унижений, собралась одеться, но араргец остановил:

      – Подожди, самого главного мы еще не видели. Белье снимай. Сначала верх.

      Щеки покрылись пунцовыми пятнами. От смущения перехватило дыхание.

      – Никогда к врачу не ходила? – удивился араргец. – Для тебя я не мужчина, хватит краснеть!

      Дрожащими руками распустила ленту и сняла бюстье.

      Врач вслух обозначил форму груди, записал