Барбаросса. Михаил Попов

чернокожий урод с рассеченным в четырех местах лицом, низко кланялся сидящему, согнувшемуся от тяжести навалившихся забот старику, он приветствовал в его облике не его величие, а скорую и, видимо, отвратительную гибель.

      Гостям подали подушки, из-за колонн заструилась бесконечная череда прислужников с подносами в руках, с подносами на головах.

      Дон Игнасио поприветствовал нового гостя сдержанно, обожженное солнцем чудовище не вызывало в нем приязни, тем более что он еще не полностью уяснил для себя роль, которую тому предстояло сыграть в сегодняшнем представлении. А что таковое состоится, были убеждены все, кроме, пожалуй, старого шейха.

      – А ты что видел, Илларио?

      – То же, что и он, Освальдо.

      Мартин де Варгас, сидевший в развилке старого орехового дерева, спрыгнул на землю. Он был мрачнее тучи и всего, что принято считать символом мрачности.

      Оборванные, изможденные солдаты стояли перед ним в ожидании приказаний, а у него больше не было для них приказов. Он не знал, что ему делать. Но такие люди, как этот лейтенант, никогда не впадают в уныние надолго.

      – Ладно, клянусь стигматами святой Бьянки[11], вы сделали все, на что были способны. Можете отдохнуть, поискать пищу и воду. На обратном пути попробуйте похоронить Хулио. Марабуты наверняка оставили тело без погребения.

      Солдаты удивленно переглядывались, стараясь понять, что задумал их командир. Не наложит ли он на себя руки – на эту мысль наводил его тяжелый, темный взгляд.

      – А я тотчас отправляюсь обратно, надобно, чтобы генерал де Тобарес как можно скорее узнал о том, что мы тут увидели. К вам у меня будет только одна просьба – отдайте мне два из ваших четырех кинжалов, подозреваю, что они мне могут понадобиться.

      Уже через минуту лейтенант скрылся за стволами ореховой рощи.

      Он бежал быстрее, чем в сопровождении своих солдат, его подгоняли отчаяние и стыд. Обманулся в расчетах генерал, но лейтенанту от этого не было легче. Пастушеская обувь давным-давно изорвалась, ноги почернели от кровоподтеков, но он почти не ощущал боли, потому что все перекрывала боль, сжигавшая офицерскую душу.

      «Ты не победишь, Мартин де Варгас», – шептал ему каждый орех.

      «Ты не победишь, Мартин де Варгас», – кричала летящая параллельным курсом чайка. Что ей надо, безумице, на таком расстоянии от моря?

      «Ты не победишь, Мартин де Варгас», – подсказывало бесшумно двигавшееся огромное белое облако, медленно превращаясь в подобие хищной головы.

      Но, кажется, не все на этом свете были против него. Сзади раздался стук копыт. Одинокий всадник.

      Лейтенант рухнул на спину и раскинул руки по сторонам. Из-за поворота дороги появилась конная фигура. Сквозь застилавшую глаза соль лейтенант не мог определить, воин это или просто путник.

      Кажется, он не спешит. Увидел лежащего. Недоверчиво потянул поводья на себя. Пожалуй, он не спешится. Не доверяет неподвижности неожиданно найденного на дороге тела. Правильно делает. Пусть только

11

…клянусь стигматами святой Бьянки… – Стигматы – знаки, проступающие на теле верующих (святых) в тех местах, где в тело распятого Иисуса Христа вошли гвозди: ступни, ладони.