Охота на гончих. Надежда Федотова

что я велел всыпать каждому по двадцать плетей в счет будущих заслуг. И фляги ему же сдайте, целее будут. Возражения есть?

      – Нет! – витающий в облаках Мэтью, с облегчением выдохнув, споро развернулся к дверям – и протяжно взвыл, когда в затылок ему со свистом влетело тяжелое полено.

      С лица Мартина, который, на свое счастье, замешкался и не успел повернуться к командиру спиной, мигом исчезла мечтательная полуулыбка. Братцы встряхнулись, подняли изумленные глаза на лорда Мак-Лайона – и дружно попятились…

      Минут пять спустя Творимир, привлеченный шумом со двора, высунул нос из конюшни и удивленно ухнул: все свободные бойцы и добрая половина домашних слуг облепили караулку, галдя как сороки, а изнутри пристройки набатом гремел знакомый голос:

      – Подлецы! Пропойцы несчастные! Все жилы из меня вытянули!.. А ну, стоять! Я вас, мерзавцев, научу слушать! Слов не понимаете? Не понимаете, да? Так у меня аргументы повесомее найдутся…

      – Ивар, не надо-о-о!

      – А что надо? Налить на посошок и дать вам, паршивцам, перед соседями нас опозорить? Распустили слюни, шантрапа кабацкая! Гулять они едут! К черту командира, к черту инструктаж… Стоять, кому велено? В глаза смотреть! Я перед вами, дармоеды, ради чего полчаса распинался, а? Ради собственного удовольствия?!

      – Ивар, мы больше не бу-у-удем!..

      – Да плевать мне! Хоть на голове ходите, хоть в две хари северянам войну объявляйте – все! Кончилось мое терпение!.. Пятнадцать лет кровь мою пили, негодяи, да все мало? Сыт я по горло вашей дуростью! Собирайте барахло и вон из отряда!

      – Ива-а-а-ар! – дружный, полный ужаса вопль.

      Творимир улыбнулся в бороду. Все это он слышал не раз – что громкие угрозы, что покаянные клятвы. Ивар, понятно, с умыслом стращает, а вот братцы каждый раз верят. Этих двух орясин надуть даже дите несмышленое может… Интересно, за что командир их чихвостит? Вроде бы пока не за что. Или, может, про запас? К норманнам же едут, а что у тех, что у других две радости в жизни – глаза залить да кулаками помахать. И дури – по пуду на каждого.

      – Ивар! – донеслось из караулки. – Вот те крест! В последний раз!

      – Тише мыши будем! Ей-богу, лопни мои глаза!

      – Знать ничего не хочу. Пшли вон!

      – Ну Ива-а-ар!

      – Вы еще здесь?!

      Зеваки сыпанули от двери в разные стороны: из караулки, спотыкаясь, вылетели растрепанные близнецы. Морды красные, волосья всклокоченные… Творимир, посторонившись, пропустил братьев и, добродушно хмыкнув, шагнул через порог. Лорд Мак-Лайон, привалившись плечом к стене, сосредоточенно вынимал из ладони занозы. В отличие от Мак-Тавишей, королевский советник вид имел вполне обыденный и даже несколько скучающий – словно не он, а кто-то другой еще минуту назад орал на весь двор, швырялся поленьями и топал ногами.

      – Эх? – Русич прикрыл дверь у себя за спиной и повернулся к товарищу.

      Тот, не поднимая головы, легонько пожал плечами:

      – А что делать, друже? Самому надоело, но ведь они по-людски не понимают.