Кремль 2222. Замоскворечье. Максим Хорсун

из тверских пырнул его ножом в отместку за шефа. Но, что странно, на мертвенном лице телохранителя проступил тот же рисунок вен. Так же, как и шеф мародеров, он засипел, жадно хватая ртом воздух.

      Лан неожиданно понял, что тверские бегут. Не всех, но половину шайки словно ветром сдуло. А с главарем и телохранителем продолжали твориться непонятные Лану и страшные вещи. Их плоть усыхала, превращаясь в нечто, похожее на растрескавшуюся древесную кору. Одежда на обоих моментально стала просторной, мешковатой. Глаза ввалились, обескровленные губы почти исчезли, открывая пугающий оскал. Они были все еще живы, хотя уже почти не отличались от втоптанных в мусор мумий, которых Лан заметил у края площадки. Главарь из последних сил повернулся к пленнику и неразборчиво прохрипел. Наверное, он выражал сожаление, что не прислушался к голосу разума и не отдал Лана людям Кремля за выкуп. Поздно, батяня или как там тебя, прошлое не перепишешь.

      Главарь и телохранитель одновременно испустили дух. Но выглядели они так, точно года два пролежали зарытыми в сухой песок. Наверное, более сухими могли быть лишь мушиные трупики, что давно болтались на старой паутине на солнцепеке. Послышались хлюпающие звуки: это блевал Хомут, придерживая одной рукой дробовик, чтоб не запачкать.

      Кудесник удовлетворенно хмыкнул. Лан подумал, что остатки банды тверских сейчас изрешетят его вдоль и поперек. Но мародеры лишь обалдело пялились то на две мумии, скорчившиеся у их ног, то на нарочито невозмутимого представителя Новоарбатовки, то на двух серолицых телохранителей, что подступили ближе, словно желая отрезать тверским пути к отступлению.

      – Мертвая земля выпила кровь убийцы и убитого, – проговорил Кудесник. – Но свою жажду она не утолит никогда. Кто еще готов применить на этом месте оружие? Есть такие?

      – Говоришь, пять серебряных монет, стрелы и сухари? – спросил заискивающим голосом мародер с тюрбаном на кривой голове. – Мы согласны, Кудесник. Забирай парня! Он твой!

      Лан фыркнул. Как же он все-таки презирал мародеров – эту мерзкую, трусливую породу, которая представляла опасность, лишь имея численный перевес и прочие преимущества над противником.

      – Из-за вашего упрямства я лишился одного из приказчиков, – холодно произнес Кудесник. – А он обошелся мне куда дороже, чем вы можете представить своими мелкими, подточенными глистами и радиацией мозгами. Только пять монет! – он сдвинул брови. – И расходимся подобру-поздорову.

      – Ладно-ладно, Кудесник! – зачастили тверские. – По рукам!

      – Еще чего… держите свои руки при себе! – помощник Профессора снял с пояса туго набитый кошель, отсчитал монеты и бросил их на землю.

      Один из серолицых подошел к Лану и положил руку на его плечо. Тщетно Лан пытался разглядеть на бледной физиономии хоть какие-то человеческие чувства: скорбь по погибшему товарищу, быть может, – гнев на Кудесника, или надлом и нежелание выполнять приказы. Ничего не читалось в стеклянных глазах. И пахло от него не как от человека, а какой-то