Кремль 2222. Царицыно. Дмитрий Дашко

потом очухивался и вспоминал, как меня зовут. Потом прошло, память вернулась. И с тобой то же будет, не переживай, паря. Если что, покуда у меня поживёшь.

      – Оно, конечно, спасибо тебе большое, Степаныч, только мне расплачиваться нечем, – признался я.

      – А ты уже почитай со мной расплатился, – заявил он. – Я когда тебя подобрал, увидел, что с тобой рядышком меч дампа лежит. Их оружие ни с чьим другим не перепутаешь. А потом и самих дампов углядел, всю семёрку… Ты их положил?

      – Не один. Помогли мне, – не стал темнить я.

      – Не важно. Ты хорошее дело для меня и всего общества сделал – ублюдков дамповских покрошил, и я должен в ответ что-то полезное сотворить. Добро добром возвращается, – с видом философа изрёк он.

      – Не всегда, Степаныч, – сказал я, вспомнив предательство жены и странный поступок Данары.

      – Это уж на кого нарвёшься, – согласился он. – Но мы, в Царицыно, добро помним. Не сомневайся.

      – А жена что твоя скажет, когда ты с гостем незваным в дом завалишься?

      – Нет у меня хозяйки. Три года уже как преставилась.

      – Извини, Степаныч.

      – Брось извиняться! Ты ж не знал!

      Какое-то время мы ехали в тишине, если не считать скрипа колёс и странных звуков, издаваемых Забиякой. Он постоянно клацал зубами, охотясь на докучливую мошкару и не то ржал, не то фыркал, однако вполне покладисто волок телегу и, похоже, знал, куда везти. Степанычу не приходилось править.

      Путешествие превращалось в идиллию. Свежий воздух, природа, конский «экипаж»… Ещё б на пикничок заскочить на обочину, и вообще лафа.

      Вот только хорошее имеет обыкновение быстро заканчиваться. Небо над нами стремительно потемнело. Я сначала решил, что набежала тучка, прикинул, что от дождя можно спрятаться под рогожей. С виду она вполне непромокаемая.

      Вот только Степаныч, стоило ему что-то разглядеть в небесах, встревожился не на шутку.

      – Не успели, – сквозь зубы выругался он и полез рукой под рогожу.

      – Ты чего? – спросил я, не понимая, что его так напугало.

      – А ты что – не видишь?! Рукокрылы летят. Целая стая.

      Тут его рука вынырнула на белый свет с промасленной тряпицей. Степаныч развернул её, удивив меня ещё сильнее: под тряпкой прятался до боли родной «Калашников» – АКМ.

      – Пользоваться умеешь? – с надеждой спросил возница.

      – Не сомневайся, – ухмыльнулся я.

      – Тогда лупи по рукокрылам, не позволяй им пикировать над нами. И ещё – береги патроны. У меня только один магазин.

      – А ты?

      – А я покуда одну занятную штуковину соберу. Ты такой точно не видел, – усмехнулся Степаныч.

      Я посмотрел наверх. То, что сначала принял за тучку, на моих глазах превращалось в стаю существ, напоминающих летучих мышей. Вот только размер у тварей был впечатляющий. Не удивлюсь, если отдельные особи способны унести в когтях человека. А если учесть, что таких созданий много…

      – Надевай!

      – Что? – дёрнулся я, отвлекаясь от мыслей.

      – Кольчугу и шлем надевай! – потребовал Степаныч.

      А