Рубиновое кольцо. Райчел Мид

считывал кого-то полюбить в своей жизни. Но реальность, в которой мы очутились… попробую как-то объяснить… в общем, такого расклада я и впрямь не ожидал. Раньше мы частенько фантазировали о будущем – к примеру, о разнообразных экзотических местах и, самое главное, – о свободе. То, что мы будем заперты в гостевых апартаментах, в наши планы бегства никогда не входило – и не совпадало с нашими представлениями о романтическом убежище.

      Но я не привык пасовать перед трудностями.

      – Это что? – удивленно выдохнула Сидни.

      – С круглой датой! – воскликнул я.

      Сидни только что приняла душ и оделась – и застыла в дверях, взирая на нашу преображенную гостиную. Кстати, переделку было нелегко осуществить за такой короткий срок. Надо иметь в виду, что Сидни – человек весьма собранный, что распространялось и на утренние, и на вечерние процедуры. Я-то являюсь ее полной противоположностью: когда я стою под душем, можно перевернуть комнату вверх дном и сделать в ней ремонт. А вот пока отсутствовала Сидни, мне пришлось изрядно попотеть, украшая гостиную свечами и цветами.

      Но я успел!

      Губы Сидни изогнулись в улыбке.

      – Мы поженились только месяц назад, Адриан…

      – Эй, не говори так! – возмутился я. – Мы с тобой будем праздновать грандиозное событие! И учти: я всю оставшуюся жизнь намерен отмечать каждый месяц, прошедший со дня нашей свадьбы.

      Ее улыбка стала еще ярче. Сидни дотронулась кончиками пальцев до лепестков пышных цветов, которые практически вываливались из вазы. У меня заныло сердце. Я и забыл, когда она по-настоящему улыбалась в последний раз.

      – Ты достал пионы! – восхитилась она. – Как тебе удалось?

      – Места надо знать! – высокомерно объявил я.

      «А ей лучше бы ничего и не знать», – предостерег меня голос, прозвучавший в моей голове.

      Сидни обошла комнату и принялась оценивать мои достижения, в том числе – бутылку красного вина и коробку с трюфелями, выставленные на столе.

      – А не рановато ли? – поддразнила она меня.

      – Смотря у кого спросить, – отозвался я, кивнув на темное окно. – У нас пока еще продолжается ночь. Формально.

      Ее улыбка поблекла.

      – Если честно, я давно перестала понимать, какое сейчас время суток.

      «Вампирский образ жизни вытягивает из нее силы, – предостерег меня тихий голос. – Взгляни на нее».

      Даже мягкое мерцание свечей не скрыло от меня внешние признаки стресса, которому Сидни подвергалась изо дня в день. У нее под глазами залегли темные круги, и она всегда выглядела усталой – что свидетельствовало, скорее, не об утомлении, а о безнадежности. Сидни угораздило стать единственным представителем рода человеческого при королевском дворе мороев, который не являлся кормильцем, то есть не служил своеобразным источником пропитания для вампиров. Вдобавок Сидни оказалась единственной женщиной во всем цивилизованном мире, открыто заключившей брак с мороем – по крайней мере, насколько мне было известно.

      Но Сидни храбро решилась на такой шаг – и сразу навлекла на себя людской гнев.

      Она была отрезана от друзей и родных (главным образом, от тех, кто еще продолжал с ней общаться) и томилась в застенках. А презрительные и высокомерные взгляды окружающих мороев довершили дело! Сидни чувствовала себя не в своей тарелке, и постепенно ее мир уменьшился до размера наших гостевых апартаментов.

      – Подожди, сейчас будет сюрприз! – выпалил я, надеясь ее отвлечь.

      Я метнулся к музыкальному центру и нажал на кнопку. В гостиной зазвучала классическая музыка. Я протянул руку своей жене.

      – Раз уж нам не удалось потанцевать на нашей свадьбе, то прошу…

      Улыбка вновь озарила ее лицо. Сидни приняла мое предложение и позволила мне привлечь ее поближе к себе. Я закружил ее по комнате, одновременно пытаясь следить, чтобы мы не сбили ни одну из свечей.

      Сидни засмеялась:

      – Ты чего, Адриан? Мы танцуем вальс, а в нем три такта. Разве ты не слышишь? Раз – два – три, раз – два – три.

      – Неужто? Значит, я совсем бестолковый! Ха! Я просто выбрал вещь, которая звучала красиво. У нас ведь нет своей песни. – Я задумался. – Получается, мы с тобой никудышная пара, – пошутил я.

      Она фыркнула:

      – Ошибаешься, Адриан! По-моему, мы неплохо справляемся!

      Я еще немного покружил ее по комнате, и неожиданно меня осенило.

      – «Она ослепила меня научно», – вырвалось у меня.

      – Что? – переспросила Сидни.

      – Эта песня могла бы стать нашей.

      Сидни громко рассмеялась, и я понял, что очень давно не слышал ее беззаботного смеха. Странно, но сердце у меня при этом и затрепетало, и больно сжалось.

      – Ладно, – произнесла Сидни. – Хорошо хоть, не «Порочная любовь»!

      Тут расхохотались мы оба. Она прижалась щекой к моей груди. Я поцеловал макушку ее златовласой головы, втянув ароматы шампуня и ее тела.

      – Мне