Все сюрпризы осени. Ксения Беленкова

забрела не в тот коридор и нашла нужный мне класс уже после звонка.

      – Это восьмой «А»? – спросила я, просовывая нос в дверь.

      – Новенькая? – строго спросила учительница.

      – Угу.

      – Лисицына?

      – Я.

      – Нехорошо, в первый же день опаздываешь на урок, – учительница поманила меня в класс. – Ребята, это Алиса Лисицына. С этого года она учится с вами.

      Я обвела класс осторожным взором, и моя челка чуть не встала дыбом, когда я увидела рыжую львицу, с которой только что столкнулась у школы. Она что-то рычала на ухо своей соседке, и та неодобрительно кивала в мою сторону.

      – Выбирай свободное место, – сказала учительница.

      – Ребята, осторожно! Это еще та штучка, – прошипела на весь класс львица, и ученики поежились.

      Отрекомендованная таким теплым образом, я пробиралась между парт, как сквозь еловый лес: казалось, все так и колют меня глазами.

      – Садись ко мне, если хочешь, – буркнул кто-то с последней парты.

      Я благодарно посмотрела в ту сторону, откуда поступило предложение. И чуть не отпрыгнула назад. Девчонка за последней партой без преувеличения была похожа на кикимору, вылезшую из болота в дождливый день. Зеленоватые волосы сальными прядями спадали на бледное лицо, под глазами чернели тени туши, ногти с облезшим сиреневым лаком терзали обгрызенную ручку. Но делать было нечего, никто другой, очевидно, не хотел сидеть рядом со мной. Я поглубже вдохнула и решительно села рядом с кикиморой. Та больше не произнесла ни слова. До конца урока я пыталась вникнуть в речь учительницы и лишь перед звонком поняла, что это была литература.

      Во время перемены учительница подозвала меня к себе. Оказалось, что это была моя новая классная руководительница Марина Борисовна. Она же вела у нас русский и литературу.

      – Алиса, если хочешь, я тебя пересажу к кому-нибудь другому, – сочувствующим тоном предложила она.

      – Все в порядке, Марина Борисовна, не надо, – храбрилась я.

      – Как знаешь, – она пожала плечами и стала готовить доску к следующему уроку.

      Когда на уроке русского языка моя соседка-кикимора поняла, что я не пересела на другое место, на ее бледном лице отразилось подобие доброжелательной ухмылки. Мне даже показалось, что она рада моему обществу.

      – Жвачку хочешь? – сквозь зубы процедила она.

      Я отрицательно замотала головой, но жвачку взяла. Через пару минут кикимора толкнула меня в бок, чтобы продемонстрировать надутый из жвачки пузырь. Пузырь, надо сказать, был знатный и смешно упирался кикиморе в нос. Я захихикала.

      – Девочки! Караваева, Лисицына, в чем дело? – цыкнула на нас Марина Борисовна.

      Затаившись, я вынашивала планы выдуть пузырь крупнее, чем у кикиморы. (Значит, ее фамилия Караваева, буду знать.) К концу урока мне наконец удался на редкость пузатый пузырь, и я радостно пихнула Караваеву-кикимору в бок.

      – Лисицына, чем ты занята? – подошла ко мне Марина Борисовна. – Встань!

      Я встала, и мой с таким трудом надутый пузырь с хрустом