Место отсчета. Николай Басов

– нашей земной, увы, тоже не весьма благополучной истории.

      – Нижняя точка… Дилемма… Развитие, – пробурчал Усольцев. – Я так скажу, если деревне будет хорошо, тогда я с вами, Арсеньич. Если все опять превратится в говорильню да голод наших ребятишек зажмет – тогда уволь. Хоть цыганом стану, а людей своих от тебя сведу.

      Он встал и, широко шагая, вышел из кабинета, ни на кого не глядя. Рымолов проводил его печальным взглядом исподлобья.

      – Заседание, как я понимаю, закончено. Новый курс нашей администрации я, как мог, объяснил. Давайте работать…

      Ростик вышел от Рымолова вместе со всеми. Он не очень понимал суть происшедшего, но чувствовал, что тут многое придется еще уточнять и обдумывать. И потому ни в чем не был уверен. Квадратный посмотрел на небо и спросил:

      – Так зачем нас вызвали, не понял?

      – Он думал, что разговор пойдет по-другому, – пояснил Ростик.

      – А… Ну, тогда… Слушай, а что такое дилемма?

      – Это когда одна проблема имеет два решения. Но они противоречивы.

      – Так, объяснил… – хмыкнул старшина. Впрочем, обиды в его голосе не было. – Ты куда сейчас?

      – Давно хотел на аэродром заскочить, посмотреть: как там у Кима дела?

      – Это кореец такой, узкоглазый, да?

      – Он мой друг, – пояснил Ростик. – С детства.

      – Ладно, я тогда, пожалуй, на конюшню. Там эти горе-шорники седла неправильно шьют. Потом на завод схожу, понравилось мне, как кузнецы работают – загляденье.

      Забежав по дороге домой, Ростик обнаружил, что Любани, конечно, уже нет, выпил еще одну кружку молока с огромной лепешкой, еще толще намазанной медом, и пошел дальше.

      Аэродром он услышал издалека. Самолетный двигатель просто вопил, то захлебываясь, то примолкая, чтобы сразу же взвыть еще отчаянней. Даже далекому от техники Ростику было ясно, что нормальный движок так неровно выть не может. Но что тому было причиной – некачественное горючее или неумелая сборка, – он, конечно, не знал.

      Выйдя из рощицы голых еще деревьев, он увидел ангары, пяток бараков и чуть в стороне полетную вышку, над которой бессильным мешком висел ветровой конус. Мотор гоняли на одиноком, крохотном на таком поле самолетике, который то елозил себе по земле, то замирал, но взлететь не мог.

      Приглядываясь к самолетику, Ростик перебрался через дощатый, полуобглоданный саранчой забор и зашагал было к полетной вышке, как вдруг откуда-то появились солдатики. Их было трое. Один из них очень воинственно крикнул:

      – Стой! Стрелять буду.

      – Я из города, – Ростик остановился. – Разведчик, иду к Киму, чтобы узнать возможность воздушной разведки.

      Троих постовых раздвинул кто-то чуть более решительный. Это оказалась девушка в гимнастерке и с короткой, мальчишеской стрижкой, ее лицо показалось Ростику смутно знакомым. Девушка хмуро кивнула:

      – А, Гринев, проходи. – Она обернулась к постовым. – Это Гринев…

      Больше Ростик ничего не расслышал. Он