Чушь собачья. Евгений Лукин

что с политическими темами здесь покончено, Боб утратил интерес к беседе и, презрительно фыркнув, снова зарылся в газету. Ратмир-джан с удивлением покосился на Тамерлана.

      – Между прочим, – тихо и многозначительно сообщил он, – ко мне уже с этим подкатывались, и не раз. Из конкурирующих фирм. Выспрашивали кое-что, деньги предлагали…

      Тимур встрепенулся:

      – Предлагали, да? И что ответил?

      – Правду ответил. Не знаю. Не прислушиваюсь. Не моё это собачье дело.

      Тимур-Тамерлан одобрительно наклонил широкий лоб, как бы разделённый на две равные доли неглубокой вертикальной бороздкой.

      – Правильно ответил, – с удовлетворением проговорил он. – Фирму сдавать нельзя…

      – Это я и без тебя знаю! – блеснул клыком Ратмир.

      – Только не сердись, пожалуйста… – попросил Тимур. – У тебя нюх есть?

      – Какой нюх?

      – Собачий.

      – Собачьего нет.

      – А слух?

      – Со слухом чуть получше…

      Кавказец пренебрежительно шевельнул косматой бровью.

      – Значит, и слуха нет, – подытожил он. – А что есть?

      Официант беззвучно поставил на стол вторую чашечку кофе. Ратмир поблагодарил сдержанным кивком. Разговор помаленьку начинал раздражать. Столковались все, что ли, сегодня? Поучают и поучают. Нашли, понимаешь, щенка… У него вон третье место, между прочим, на «Кинокефале»!

      – Ум должен быть! – так и не дождавшись ответа, огласил Тамерлан. – Настоящая собака (натурал, да?) всё о хозяине знала. И ты тоже знай, Ратмир-джан… А иначе хороший будешь пёс, но глупый. Зачем хозяину глупый пёс? Зачем ты сам себе такой? Лежишь под столом – слушай. Услышал: вах! Сусловский доллар будут обваливать! Все на обед, а ты – в менялку. И фирме вреда нет, и тебе польза… Адмирала уважаешь?

      – Ещё бы!

      – А у него три ресторана. Думаешь, сами построились?

      Ратмир хмыкнул – и призадумался. Припомнилось вдруг, что каждый раз, когда ему доводилось зачем-либо менять местную валюту на иностранную, за ним мгновенно выстраивалась очередь – и в тот же день сусловский доллар несколько падал в цене. Любопытно. Стало быть, народ внимательнейшим образом следит за финансовыми операциями служебных собак и делает вполне правильные выводы.

      Надо же!

* * *

      Вместе с прозрачными сумерками на Суслов снизошло некое подобие вечерней прохлады. Прямой смысл пройтись до родной конуры пешком. В городском парке уже сияли вовсю лампионы, благоухало репеллентами, а центральная аллея до такой степени была запружена обнажённым людом, что у какого-нибудь приезжего запросто могло сложиться неверное впечатление, будто в Суслове обитают одни нудисты.

      Зимой бы у приезжего такого впечатления не сложилось.

      Двигался люд преимущественно в направлении набережной, где к вечеру становилось очень красиво: в погромыхивающем сумеречном небе за Сусла-рекой возникало нечто вроде отдалённого фейерверка. Оборзевшая, сорвавшаяся с цепи Америка давала прикурить Лыцку (по другим сведениям, он – ей).

      Попадались